Отпусти меня, мама! - Алсу Идрисова

Их было трое – два мальчика и девочка. Один из мальчиков, Денис, был уже подростком, и, судя по рассказам впечатлительной Алены, подростком довольно сложным и ершистым. Общаться с новоприобретенными сестрами и братом он не желал, мог нагрубить «отцу» и даже выматериться, если тот пытался «включить авторитет». Короче, никакой благодарности за то, что его забрали из неприветливого государственного учреждения, не испытывал.

Два других ребенка приходились друг другу братом и сестрой, родными по крови. У девочки были определенные проблемы со здоровьем, мальчик был пугливым и часто плакал, оказавшись посреди шумного многолюдного парка. Люси в поездке с ними не было.

– Бедный папа, он так носится с этим Русланчиком, – поведала мне Алена, вернувшись из Европы. – На руки его берет, когда тот кричать начинает от испуга. Прикинь, он как волчонок – при виде детского поезда пытался даже под скамейку залезть.

– А что же… папина новая жена? – с трудом выговорила я трудное слово. – Почему она не поехала?

– Папа сказал, что ей сейчас нельзя, – пожала плечами Алена. – Сказал, что самолет и перепады давления для нее сейчас вредны. Может быть, беременна? – добавила она, с присущим ей эгоизмом не думая о моих чувствах.

Что ж, может быть, и беременна. Даже вероятнее всего. Конечно, эта новость совершенно меня не касалась – какое мне дело, если бывший муж решил плодиться, как кролик? Вот только… как объяснить своему глупому сердцу, что происходящее с ним меня трогать совершенно не должно? Но почему мне так больно? Ведь после развода прошло уже очень много времени.

Не желая больше ковырять свою душевную болячку, я удалила из соцсетей свой аккаунт. Не хочу видеть их мерзкие улыбающиеся рожи! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!!! У него новая жизнь, он перевернул прожитую страницу с легкостью, оставив меня в прошлом. Женился, завел кучу новых детей, молодую и упругую жену и… Живет и радуется, плодовитый наш. А я… Я осталась на обочине жизни смятым фантиком от конфеты и лечу куда-то, подхваченная злым осенним ветром…

От переживаний у меня клоками полезли волосы на голове, вернулись все прежние неприятные симптомы: тремор, сердцебиение. Я гляделась в зеркало по утрам и не узнавала себя: почти перестала улыбаться, краситься, делать макияж. Зачем? Для кого? Ответов у меня не было.

Все, что осталось в моей жизни, было домом, работой и детьми. Алена училась в Чехии и приезжала на каникулы два раза в год – зимой и летом. Настя жила со мной и училась в школе, Серега забирал ее каждые выходные к себе, устраивал какие-то грандиозные мероприятия для детей. Настена возвращалась оттуда счастливая и радостная, но улыбка ее тут же гасла, когда она видела меня. Конечно, я старалась улыбаться и делать вид, что у меня все хорошо. Но дети – тонко чувствующие натуры, и Настя знала, что на самом деле я глубоко несчастна. Я все больше и больше погружалась в депрессию.

И вот когда казалось, что я достигла самого дна и падать дальше уже некуда, я и вспомнила об обещании, данном мной Виктору Евгеньевичу.

– Приду, когда устрою дочку, – сказала я ему тогда, я понимала, что он приглашает меня работать сиделкой.

– Приходи, – только и сказал Виктор Евгеньевич. – Хорошим людям надо помогать. Не так много на свете нас осталось. Надо держаться вместе. А ты, Любовь, хорошая женщина, честная и искренняя.

Я не знаю, что и кому я хотела доказать. Признаться, работа эта не вдохновляла меня совсем, к тому же я была уверена, что Виктор Евгеньевич уже и забыл про свое предложение. Да и Татьяна его – жива ли она?

Вот только в один из вечеров я вдруг четко и с ужасом осознала, что мне… некому позвонить.

Жизнь Аркаши с Ритой крутилась вокруг Софы и Богданчика. Конечно, я всегда могла приехать к ним в гости и понянчить своих племяшек и мне были бы сердечно рады, но все же у них своя семья, свои заботы и хлопоты. К тому же у них часто гостила мать Риты, которая, как и все пожилые люди, относилась к посторонним с нескрываемым подозрением и почти ходила за мной по пятам, если я брала малыша на руки.

У мамы с Алексеем Ивановичем тоже текла своя жизнь – размеренно и тихо. Вдохновившись темой здорового образа жизни, оба увлеченно могли рассуждать о пользе спорта, полезных для организма продуктах и новомодной кетодиете. Меня, признаться честно, хватало на пять минут – дальше я, сославшись на неотложные дела, убегала, не ощущая особой вины. Не могу я с умным видом слушать о пользе уринотерапии и гирудотерапии, это выше моих сил. Пусть сами своими пиявками оздоравливаются…

В общем, у всех была своя жизнь, в которой до меня и моих проблем никому не было дела. Да, в первое время я еще скулила Ляльке о том, как мне плохо, но потом начала замечать, как торопится она завершить наш разговор, словно тяготится им. И я решила – хватит. Раз уж у меня так много времени на депрессию, тоску и дурные мысли, то наверняка среди этих временных лоскутков у меня найдется и время поработать. Тогда проблема «чем бы занять свои скучные выходные» отпадет сама собой.

И я позвонила по номеру, оставленному мне Виктором Евгеньевичем. К моей радости, он сразу же узнал меня.

– А-а, Люба-Любовь, – рассмеялся он, заслышав мой голос в трубке. – Рад, что позвонила сама – прежняя сиделка как раз попросила вольную. Ну что, надумала на работу?

– Надумала, – решительно сказала я, затыкая вкрадчивый голос разума. – Могу приступить хоть сегодня.

Думать о том, почему прежняя сиделка решила уволиться, не хотелось. Словосочетание «попросила вольную» попахивало отголосками крепостного права, но мне было все равно. Главное сейчас – найти в своей жизни хоть каплю смысла. А для этого помогать другим – самый верный способ.

– Прям сегодня? – удивился Виктор Евгеньевич. – Впрочем, ладно, пиши адрес. Кстати, ты уколы-то умеешь делать?

– Научусь, Виктор Евгеньевич, – ответила я. – Я вообще очень способная.

Этим решением я подвела под своим разводом большую и жирную черту. Но никогда не думала о том, что судьба-шутница скоро столкнет нас с Серым снова, словно проверяя меня на прочность. Причем столкнет самым нелепым образом…

Глава 36

– Женечка, ты пришел?!

Этими словами Татьяна Васильевна встречала меня каждое утро. Глаза, полные надежды, она устремляла к двери каждый раз, когда в коридоре звучали шаги. Дверь отворялась, чтобы впустить пришедшего (как правило, это были