Дух мадам Краул и другие таинственные истории - Джозеф Шеридан Ле Фаню

леди Мардайкс более связно, то дело сводилось вот к чему. Дней десять назад, когда сэр Бейл попросил жену собрать на Рождество гостей, он выглядел так, словно с его плеч свалилось неведомое тяжкое бремя. Нынче утром он отправился на прогулку, взяв с собой Тревора, лесничего, чтобы уточнить планы прореживания леса на Мардайксском берегу. Ему также хотелось обсудить недавно поступившее предложение одного богатого торговца, очень выгодное, по мнению сэра Бейла. Торговец намеревался взять в долгосрочную аренду старинный Клустеддский парк вместе с охотничьими угодьями, с тем чтобы отстроиться там и заново превратить опустевшее поместье в уютную усадьбу.

Сэр Бейл, будучи в прекрасном расположении духа, проявил к сделке живой интерес. Лесничему даже удалось уговорить его переправиться через озеро и прогуляться по окрестностям.

Сэр Бейл был непривычно весел и разговаривал с необычайным воодушевлением. Он походил скорее на юношу, только что вступившего во владение родовым поместьем и впервые осматривающего обретенное наследство, чем на прежнего мрачного баронета, что много лет с угрюмым видом скитался по Мардайксским лесам и, как кошка, боялся воды.

Возвращаясь к лодке, сэр Бейл с лесничим остановились у подножия того самого расщепленного вяза, что запомнился баронету во время предыдущего похода в вековой лес. В тот раз его голая ветвь, похожая на руку скелета, манила издалека, указывая путь в чащу. Вдруг баронет хватился старинной карты, где были изображены все родовые владения Мардайксов.

– Должно быть, мы забыли ее в угловой башне Клустедд-Хауза, той, что выходит на озеро. Помните, мы обозревали из окна окрестности. Негоже оставлять ее там. Эта карта – самая точная из всех, что у меня есть. Будьте добры, сходите за ней, а я пока посижу здесь и отдохну.

Лесничий отсутствовал чуть более двадцати минут. Когда он вернулся, сэра Бейла под деревом не оказалось. Он нетерпеливо, как издалека почудилось лесничему, расхаживал взад и вперед по открытой поляне шагах в двухстах ниже по долине. Приглядевшись, лесничий понял, что сэра Бейла снедало не просто нетерпение. Он был бледен и чем-то сильно взволнован. Сэр Бейл взял спутника за руку – вещь доселе невиданная для сурового баронета – и с жаром произнес:

– Пойдемте отсюда скорее. Совсем забыл: мне нужно сказать своим домашним кое-что важное.

Больше сэр Бейл не обменялся со спутником ни словом. Понуро и обреченно, точно человек, идущий на казнь, сидел он на корме. С таким же хмурым, взволнованным видом он вошел в дом, направился в библиотеку и долго сидел там, словно оглушенный неожиданной вестью.

Наконец он решился на что-то и принялся со спокойным усердием приводить в порядок бумаги, надписывая одни, сжигая другие. Подошло время обеда. Сэр Бейл послал сказать леди Мардайкс, что не спустится к столу, а увидится с ней позже.

– Вечером он зашел ко мне в студию, где я занималась картинами, – продолжала леди Мардайкс. – Было где-то около восьми или девяти часов, не помню точное время. Я не слышала, как он вошел. К студии ведет каменная лестница, застеленная толстым ковром. Он сказал, что хочет поговорить со мной. Эта комната расположена в часовой башне и редко посещается слугами. Она маленькая, с очень толстыми стенами и двойными дубовыми дверями. Наверное, Бейл боялся, что его подслушают.

Выражение его лица испугало меня. Я видела, что он хочет сообщить что-то ужасное. Он был похож на человека, которому выпал жребий лишить жизни лучшего друга, – едва промолвила леди Мардайкс. – О, бедный мой Бейл! Мой муж, мой несчастный муж! Он знал, каким ударом это станет для меня.

Бедняжка залилась горькими слезами и долго не могла говорить.

– Он был удивительно ласков и спокоен, – продолжила она наконец, собравшись с силами. – Говорил очень мало. Вот его слова: «Оказывается, Дженет, я ошибся в расчетах – думал, что мой роковой час уже миновал. Много лет мы были вместе, но рано или поздно наступает пора расстаться. Мой час пробил».

Не помню, что я ответила. Будь эти слова произнесены иным тоном, я бы не поверила и нимало не встревожилась, но во взгляде его и в голосе была такая боль, что у меня не осталось места сомнениям.

«Я умру прежде, чем наступит утро, – проговорил он. – Ты останешься хозяйкой в имении, Дженет. Ничего изменить нельзя».

«О, Бейл! – вскричала я, обезумев от горя. – Уж не хочешь ли ты наложить на себя руки?!»

«Наложить на себя руки? Нет, конечно, бедная моя крошка! – молвил он. – Просто мне придется умереть. Смерть не будет мучительной, жизнь покинет меня, и все. Я уже решился. Всем нам суждено умереть, а то, что случается со всеми, не может быть так уж страшно. Каждый год умирают миллионы людей куда хуже меня. Не ходи за мной, дорогая; я увижусь с тобой напоследок».

Речь его была сосредоточенной и даже холодной, но лицо казалось высеченным из камня. Даже во сне вы не видели ничего подобного.

Леди Уолсингэм перебила:

– Я уверена, что он нездоров; его сжигает лихорадка. Не стоит терзаться из-за его дурных предчувствий. Ты посылала за доктором Торви; что он сказал?

– Я не сумела рассказать ему всего.

– Разумеется, нет. Я не об этом. Зачем же рассказывать? Люди скажут, что он просто сошел с ума, да и мы не лучше, раз слушаем безумные речи. Но осматривал ли доктор сэра Бейла? Что он сказал о его здоровье?

– Осматривал. Сказал, что Бейл совершенно здоров. У него нет ни лихорадки, ни какой-либо другой болезни. Бедный Бейл, он был так добр: встретился с врачом, чтобы угодить мне. – Леди Мардайкс снова отчаянно всхлипнула. – Я умоляла его показаться врачу. Как ни странно, моя последняя надежда заключалась в том, что он нездоров. Ведь от болезни исцеляются. О боже, что же еще мне оставалось думать! Но оказалось, Бейл ничем не болен. Погодите, вы сами его увидите. Его облик и слова исполнены пугающего спокойствия, указания предельно ясны, ум работает четко. Этого не может быть!

Несчастная леди Мардайкс снова разразилась потоком горючих слез.

Глава XXVIII

Сэр Бейл в галерее

– Дженет, милая, у тебя расшалились нервы, ты подавлена и потому относишься к фантазиям Бейла всерьез. Похоже, он и сам верит в то, что говорит. Дело заключается в том, что он, по выражению докторов, ипохондрик. Завтра ты сама убедишься, что я права: вот увидишь, к утру он будет здоров и станет стыдиться того, что напугал свою бедную женушку. Я посижу с тобой. Но наша милая Мэри, как ты знаешь, слаба здоровьем; ей нужно полежать и отдохнуть. Давай сделаем