Вы – несчастная любовь фюрера - Жан-Ноэль Оренго

обожаемым архитектором, тогда как в другом месте других ребятишек от четырех до двенадцати лет вешают, положив таким образом конец их существованию, состоящему из мучений, в блоке медицинских пыток в Нойенгамме. О том, что любимый архитектор сопровождал фюрера во время выхода к подросткам из гитлерюгенда, известно из разных источников, да он и сам упоминает этот случай в своих «Воспоминаниях».

Одни дети возвращаются на войну, другие повешены, фюрер празднует свой день рождения и спустя десять дней кончает жизнь самоубийством. Эти часы историками и кинематографистами превращены в легендарные. А архитектор продолжает свой проход по руинам, чтобы через какое-то время возродиться.

Одни живут хорошо, другие плохо, некоторым улыбается судьба, случай, место и время рождения, другие всего лишены по тем же причинам; некоторых бросает из одной крайности в другую, кому-то хватает сил, чтобы выбраться из неудач, а кому-то не хватает, – все это банальные истины, затасканные клише, избитые фразы. Но только до тех пор, пока низость ситуации не оставит другого выбора, не вынудит описать эту одновременность происходящего с несчастными и со счастливцами. И тогда осознание ситуации, социологические объяснения, успокаивающие доказательства и даже бунт спотыкаются об эту относительность и одновременность, повторяющиеся на протяжении веков на всех широтах и при всех режимах, когда одни страдают, а другие наслаждаются жизнью. В результате пессимизм становится единственно возможным проявлением мудрости.

58

Лондон, август 1981

Уже поздно. Звонит телефон. Дон отвечает и улыбается. Потом передает трубку жене. Звезду не узнать. Он всегда с удовольствием выпивал пару бокалов вина, чтобы расслабиться, но сейчас он совершенно пьян. Не настолько, чтобы что-то бормотать и позволять словам растворяться в насыщенной алкоголем слюне, но свою радость он больше не контролирует.

«Вот что я хотел вам сказать. В конце концов я, по-моему, не так уж плохо выпутался. Ведь Я БЫЛ архитектором Гитлера. Я БЫЛ его министром вооружения и военного производства. Я провел ДВАДЦАТЬ ЛЕТ в Шпандау, и, выйдя оттуда, Я СНОВА ПОСТРОИЛ приличную карьеру! Не так уж и плохо, согласны?»

Она слишком озадачена для того, чтобы понять, что он наверняка только что представил ей подлинную версию самого себя, предъявил свой автопортрет, каким он действительно видит себя, признался, что гордится своей ролью рядом с Гитлером и одновременно своей ролью его разоблачителя. Он отметает или, по крайней мере, умаляет значение всего этого морального хлама, который, как ни крути, не подходит человеку его поколения, человеку двадцатого века с корнями в девятнадцатом, с восхищением относящемуся к дарвиновской теории и ее развитию, к техническому прогрессу, к устремленности новых людей к новому миру и к неограниченному личному успеху без оглядки на разные бесполезные соображения добра и зла.

Она спрашивает, кто звонит.

Он в ответ смеется и признается, что в данный момент переживает Erlebnis – приключение, опыт. Он снова ничего не уточняет, но собирается это сделать в ближайшее время, за бутылкой хорошего вина. И вешает трубку.

59

Его приключение – это англичанка немецкого происхождения. Ей под сорок. В конце 1979 года она написала письмо звезде, прочитав потрясший ее «Тайный дневник». Ее всегда учили ненавидеть немцев того поколения, то есть ненавидеть своего отца, которого она любит. Книга Шпеера продемонстрировала ей сложность событий, механику судьбы, моральные страдания от открытия: сами того не зная, немцы работали на чудовище. Она в восторге от автора.

Звезда ответил ей, как он отвечает всем. Прожив у него в доме три недели, историк увидела самых разных людей, просящих о встрече, на которую он всегда соглашается, принимая даже самых неинтересных туристов, желающих посетить историческую знаменитость, как посещают музеи или отправляются к истокам Рейна. Шпеер считает их приглашение своим долгом, частью своей миссии, которая заключается в том, чтобы никогда никому не отказывать и бесконечно всем повторять свою версию фактов.

У Маргрет другое мнение. Он получает удовольствие от разговоров о своем нацистском периоде. Это лишает его сил, убивает, но он не способен говорить ни о чем другом. Любые вечера со звездой – это повторяющиеся беседы, посвященные одним и тем же темам: Гитлеру, членам ближнего круга, его работе министром, но, главное, Гитлеру, Гитлеру и еще раз Гитлеру, тошнотворная болтовня, отупляющая, приводящая в уныние его близких, которые всячески избегают совместных ужинов. Вообще-то, в их присутствии он старается молчать, сознавая, что им нечего сказать друг другу, зато набрасывается на новых собеседников, которые сменяют один другого. Он же звезда, причем звезда, выжившая и пережившая Третий рейх.

Молодая немка вышла замуж за молодого англичанина, они родили двоих детей, она получила гражданство своего супруга, и, хотя не избавилась от акцента, ей теперь легче быть англичанкой, чем немкой. Вот только у нее сохранилась гамма ноющих моральных эмоций, состоящая из меланхолии, ностальгии, траура, чувства вины, стыда и глубинной усталости от необходимости жить под давлением всех этих немецких мотивов послевоенных лет, основанных на переживании вины, позора, гнева и т. д.

Книга звезды изменила для нее все. Этот человек освободил ее от страдания быть немкой в мире после национал-социализма. Он вылечил ее и примирил с корнями.

Он соглашается повидаться с ней. Невозможно объяснить мгновенный восторг и взаимное притяжение, но именно это они испытывают, когда встречаются.

Шпеер впервые сталкивается с подобным опытом. Это физическая любовь, рожденная мгновенной сексуальной тягой. Ему семьдесят пять лет, и Серени признает, что он все еще красивый мужчина, даже в глазах значительно более молодой женщины, моложе его дочек. Вообще-то он всегда привлекал женщин, а историк еще помнит Нюрнберг и судебный процесс, во время которого он не имел ничего общего с другими приближенными фюрера и их знаменитыми публичными или приватными вспышками ярости, когда они пачкали немецкий язык воплями и оскорблениями. Он сохранял спокойствие, управлял своими эмоциями, проявлял несомненную твердость, но без горячности.

Он всегда соблазнял женщин, но на этот раз он сам соблазнен, его тянет к женщине, как никогда раньше.

Для Маргрет это унижение. Звезда любит свою жену, тут не поспоришь, но это не та сумасшедшая любовь, которую он испытывает к молодой немке, превратившейся в англичанку. Такого никогда не было. Жена всегда его поддерживала, и вот теперь он вынуждает ее терпеть эту страсть. Хильда, старшая дочка, потрясена. Она наделена эмпатией. Становиться на место другого человека для нее так же естественно, как дышать. Она становится на место своей матери, но не только, на место отца тоже. Она несчастна из-за матери, разгневана на