Кислый привкус смерти - Аю Кувагаки

Он вдруг приезжал на закате и останавливал велосипед напротив папиного ресторана, словно ища меня. Эти случайные появления помогали мне не падать духом: ведь, если бы я была ему безразлична, он бы не приходил.

Когда Рэн приезжал ко мне, мы всегда старались уйти в такое место, которого не видно из ресторана, чтобы поговорить наедине. Парень мечтал стать поваром, а значит, по идее, хотел все время наблюдать за рестораном.

Постепенно я начала надеяться на большее. Вдруг Рэн чувствует то же, что и я? Само собой, я не была в этом уверена, и мы, даже глядя друг другу в глаза, продолжали вести самые поверхностные разговоры. Но мне было приятно просто находиться рядом с ним.

Первым шаг вперед сделал Рэн.

В тот день мы разговаривали даже дольше обычного. Он попросил меня поподробнее рассказать о приготовлении соте из курицы с лимоном. Для меня это был еще один повод похвастаться успехами любимого папы, но, с другой стороны, рецепт фирменного блюда обычно является тайной повара, так что поделиться им в открытую я никак не могла. В итоге я так тщательно подбирала слова, отвечая на вопросы Рэна, что наш разговор в итоге затянулся.

Опомнилась я, когда солнце уже садилось. Кроны деревьев над головами потемнели, отбрасывая такую густую тень, что мы уже почти не могли разглядеть лица друг друга.

Я подумала, что мы сильно засиделись. Надо было возвращаться домой, а то папа мог начать волноваться.

– Пока, – попрощалась я, вставая и направляясь к дому, но Рэн остановил меня.

– Подожди.

– Что такое?

– Хочу кое-что спросить… – Тон его голоса был непривычно серьезным.

Да и в целом Рэн в тот день вел себя как-то странно – был каким-то беспокойным, тревожным. Разговаривая со мной, парень постоянно дергал траву.

Что это с ним? И тут сердце екнуло. В голове пронеслось одно слово – «признание». Вдруг он решил рассказать мне о своих чувствах?

Напряженность мальчика передалась и мне, и я невольно выпрямилась. Я слышала рассказы друзей о подобном опыте, но для меня предстоящее признание было первым. Повернувшись к Рэну, я тихо повторила:

– Что такое?

– Есть кое-что, о чем я давно думаю, – осторожно начал парень.

Я размышляла о том, что он скажет дальше. Может, перед признанием он хочет спросить о моих чувствах? Или для начала спросит, как меня зовут?

Мы много раз разговаривали наедине, но до сих пор не знали имен друг друга. Встречались мы нерегулярно, так что нам даже как-то не представилось случая нормально друг другу представиться.

Имя «Рэн» ему дала я и именно так обращалась к нему в своих мыслях. Его образ напоминал мне любимого айдола[15], поэтому я решила называть парня тем же именем. Сам он тоже не знал, как меня зовут. Мы могли общаться, не называя друг друга по имени, и поэтому спокойно обходились без них. Да и вдруг спросить было как-то стыдно.

Но признание в любви – дело другое. Мне хотелось знать имя своего первого возлюбленного, а еще мне хотелось, чтобы он, признаваясь в своих чувствах, тоже назвал меня по имени.

Я ждала следующей реплики парня, стараясь успокоить бешено колотившееся сердце.

Он набрал в грудь побольше воздуха и наконец сказал:

– Это насчет твоей сестры.

Я подумала, что ослышалась. Так это его интересую не я?..

– Сестры?

– Я сначала спутал вас и решил, что вас в семье только трое. Но я ошибался. У тебя есть сестра – не знаю только, старшая или младшая.

Я ожидала от него совершенно других слов, поэтому поначалу ничего не могла понять.

– В это время твои родители обычно работают в ресторане, а ты или помогаешь им, или играешь. Но твоя сестра всегда находится в курятнике за домом.

Он говорил, то и дело запинаясь, и его слова достигали моего разума с задержкой. Неужели… неужели…

– Я давно думал о ней. Поэтому…

Так вот зачем он приходил к нашему дому!

– Послушай… – Он приблизил свое лицо к моему. Он так и не спросил, как меня зовут. – А ты не могла бы рассказать, что на самом деле происходит у тебя дома? Я хочу спасти ее.

«Ах вот оно что!» – подумала я, и мои чувства тут же остыли.

Я смотрела на него, говорившего все тем же серьезным тоном. Вот дурак-то. Потом я взглянула на наш дом. В ресторане, только что открывшемся для ночных посетителей, горел теплый свет, но курятника на заднем дворе было не разглядеть. В сарае, где жили птицы, электричества не было, так что постройка сливалась с темными горами позади.

Я снова перевела взгляд на парня. Я полюбила его, потому что мне казалось, что он и сам питает ко мне нежные чувства, но сам он смотрел не на меня. Его интересовала моя сестра. У него что, было плохое зрение? Может, мы с сестрой и похожи, но я ведь намного красивее!..

Я же гораздо милее, чем моя старшая сестра Мио!..

Глава 6

Мне показалось, что воздух вокруг стал разреженным – шумевшие в темноте деревья словно высасывали кислород. Я копалась в памяти, глядя на улыбавшегося мне Киримию.

Я вспомнила, как читала записи своей младшей сестры-близнеца Хины.

Когда я разбирала вещи в ее квартире, рядом с кроватью обнаружила несколько тетрадей. В них самым подробным образом описывалось самое счастливое время в ее жизни.

Не припоминаю, чтобы Хина отличалась особенной тягой к писательству, так что находка меня удивила. Иероглифы были выведены с таким нажимом, что текст буквально кричал о том, что она просто не могла не писать. Возможно, в изложении на бумаге дорогих сердцу воспоминаний она находила утешение, помогавшее переносить тяготы жизни. Для нее не было ничего важнее детских лет, проведенных вместе с отцом. Если бы Сагами не убил его, счастье продолжалось бы вечно.

Хина была любимицей отца. Наверное, они просто подходили друг другу. Как всякие близнецы, мы были почти одинаковы внешне, но по характеру очень отличались.

Папа особенно любил Хину.

Почти все воспоминания сестры были связаны именно с отцом. Чуть реже Хина говорила о нем только тогда, когда описывала свою первую любовь. А вот о нас с матерью не было почти ни слова.

Тем не менее я не могла сказать, что папа меня сторонился. Он всегда разговаривал со мной с нежностью в голосе. Раньше я частенько пробиралась на кухню к отцу вместе с Хиной.

Тогда ресторан еще