Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

и слаженность. В субботу часть офицеров и прапорщиков уехало на выходные домой, а моя очередь будет только на следующую неделю. Поспав после обеда и оставив батарею на старшину, я отправился прогуляться по окрестностям. Зашёл в нищий кубинский магазин на окраине деревни. Выпил там стакан сладкого бананового ликёра и пошёл неспешным шагом через деревню. Зашёл в один дом попить холодной воды да и посмотреть, как живут простые кубинцы. Домом это сооружение было можно назвать с большой натяжкой, по пьяни и не глядя. В Союзе его можно смело обозвать сараем. Причём, хреновым сараем. Четыре столба, по периметру приколочены плохо обструганные доски, из-за чего в стенах здоровенные щели. Всё это когда-то было вымазано извёсткой и покрыто старым и плотным налётом пыли. Потолка нет. Есть крыша, крытая толстым слоем пальмовых листьев. Земляной, плотно убитый пол, по которому весело бегают тощие свиньи, общипанные куры, дети и ходят взрослые. Внутри дома такие же дощатые серые стены, разбивающие внутреннее пространство на закутки, отсеки. Такая же убогая мебель, но японские холодильники и неплохие цветные телевизоры, причём отечественного, кубинского, производства.

Выйдя из деревни и пройдя по дороге километра два, окунулся в облако навозной вони, которая тянулась от стен животноводческого комплекса, где на большой стене ещё проглядывалась живописная картина – молодой Фидель Кастро пожимает руку Хрущёву. Сразу после революции Фидель Кастро пригласил с Аргентины экономистов, чтобы определиться со стратегией экономического развития. Те поработали и вынесли решение. Если снести половину плантаций сахарного тростника и на них развернуть пастбища крупного скота, то экономический эффект будет в тринадцать раз больше чем от выращивания тростника и выработки сахара. Вот тогда то и был построен бесплатно этот мощный животноводческий комплекс Советским Союзом размером квадратный километр. Эксперты не учли одного – Куба была до революции публичным домом Америки и кубинцы не были приучены особо к труду. Поэтому этот животноводческий комплекс и был благополучно похерен, превратившись в квадратный километр грязи, навоза, туч мух и вони. Ведь его надо убирать, следить…. И теперь как только ветер начинал дуть со стороны гор, так наш лагерь накрывала волна неприятных и резких запахов. Так и плантации сахарного тростника тоже никто не стал сносить. За ним даже ухаживать не надо – он и так растёт. И СССР, чтобы поддержать союзника, вынужден был покупать не особо сладкий тростниковый сахар, хотя своего свекольного было дополна. Поэтому, недаром в народе ходила песня….

Куба возьми свой сахар

Куба отдай наш хлеб….

Перевалил через асфальтовую дорогу и углубился в обширные плантации сахарного тростника, где неожиданно уткнулся в одиноко стоящий дом, на террасе которого балдели кубинцы. Зашёл, попросил попить воды. Пару сидящих кубинцев неплохо знали русский язык, когда-то учились в Союзе, поэтому живо завязался разговор. Я скептически оглядел такой же неказистый дом и спросил – Почему они не хотят иметь вместо этой хибары, нормальный каменный дом, который государство может им построить бесплатно вот на этом же месте?

Кубинцы весело посмеялись: – Да, такая программа есть. И только заявку напиши, тебе приедут и в три месяца сделают. Всё там будет цивильно, но вот жить в этом доме не комфортно. Каменные дома типовой постройки днём сильно нагреваются и там постоянно душно, а вот в таких «хибарах», пусть они старые, грязный, с земляным полом, но в них всегда прохладно. Да и привыкли так уже жить.

Приятно пообщавшись, я уже было спросил на прощание, если у них что-нибудь на продажу из старых вещей: почтовые марки, денежные знаки, монеты…. Я, мол, готов у них это купить. Спросил так, без особой надежды и был удивлён, когда они показали мне толстенные пачки старых денег времён Батисты. Да ещё и в хорошем состоянии. У меня даже глаза загорелись. Быстро обговорили цену вопроса. А она оказалась вообще никакой. 100 песо и три банки тушёнки. Всё это я пообещал принести через неделю, когда сгоняю домой.

Следующая неделя прошла в занятиях, как в составе батареи, так и дивизиона и на следующей неделе, начинались батарейные учения. А потом на полигон начнут прибывать мотострелковые подразделения, танкисты и другие, чтобы на фоне лагерей прошли учения рот и батальонов и всё закончилось управлением огнём артиллерии с боевой стрельбой. Все учения батальонов и дивизионов будут показными, куда будут привозить кубинских офицеров для перенимания опыта.

На субботу и воскресенье смотался домой, где было всё нормально, отдохнул в семье. Взял денег и тушёнки для покупки бумажных денег. И в понедельник после обеда отпросился у Жукова на три часа. Кубинцы уже и забыли о сделке и были удивлены, когда я заявился и выложил, то что обещал, а сам получил – что хотел. Отойдя от касы кубинцев на приличное расстояние, я сел на травянистую обочину и стал с удовольствием рассматривать бумажные деньги, коих в пачке оказалось около двухсот банкнотов. Да, поистине кубинцы не знали цены этому товару. Надо будет потом ещё к ним подвалить.

Когда вернулся в батарею, то мне сообщили новость – На Кубу надвигается тайфун «Джильда». Завтра после обеда он ожидается у нас. Правда нашу местность затронет лишь краем и основной удар придётся на Гавану, ну и соответственно и на нашу бригаду и дома. В декабре я уже переживал с семьёй один тайфунчик. Был он слабенький, но кассу трясло всё равно сильно и через окна с деревянными жалюзи всё залило внутри водой. На удивление вся эта свистопляска длилась минут двадцать и также внезапно закончилась.

В связи с приближающимся тайфунов было приказано всё переукрепить и натянуть палатки по новой. Тем более что над небольшими офицерскими палатками и здоровыми солдатскими сверху натягивали большие брезентовые навесы, чтобы палатки не стояли под прямыми лучами солнца и не нагревали воздух внутри. С утра вроде бы как обычно светило солнце с чистого неба, но жара давила гораздо сильнее. Именно давила и к обеду небо стало свинцового оттенка и его постепенно затягивала белесая муть, которую из-за гор быстро оттесняли тёмные тучи.

Природа затихла в ожидание катаклизма. Всё замерло в тревожном ожидании. Исчезли стада муфлонов с полигона, где-то скрылись птицы. Ни единого колыхание ветки или травинки. Лишь тяжёлые и низкие тучи, угрюмо ползущие по небу. И тяжёлая, давящая духота. Мы пришли после обеда в палатку мокрые от пота, разделись до плавок, обтёрлись полотенцем и попадали на кровати, снова покрытые обильным потом. Тяжело ворочались на простынях, пытаясь хоть как-то облегчить состояние.

Комбат не выдержал, заматерился и