Голые среди волков - Бруно Апиц

Глаза Цвайлинга беспокойно забегали.

– Я знаю Гефеля и Кропинского.

– Кого еще?

– Пиппига…

– Пиппига, хорошо. Кого еще?

Цвайлинг растерянно пожал плечами и сказал наугад:

– Кремера…

– Кремера ты тоже знаешь? Замечательно! – издевался Райнебот. – К сожалению, всех их знаем и мы, нам нужны другие.

– Какие другие?

Райнебот стукнул кулаком по столу. Но, тут же овладев собой, поднялся, оправил китель и с любезной улыбкой произнес:

– Срок короткий. Надо поднатужиться, дорогой мой…

Цвайлинг пришел домой совершенно обессиленный.

– Готхольд, ты знаешь, они хотят схватить тебя за горло! – встретила его Гортензия.

Цвайлинг слишком устал, чтобы расспросить, откуда она это узнала. В изнеможении он упал на стул и расстегнул ворот кителя.

– Я должен подать им тайную организацию.

– Так подай! – воскликнула Гортензия.

– Да я никого не знаю!

Гортензия скрестила на груди руки.

– Все это из-за проклятого ублюдка! Жаль, что ты его не убил!

Цвайлинг в отчаянии заметался.

– Ну кого же я назову?

– Мне-то откуда знать! – закричала Гортензия. – Это ты знаешь всех негодяев в лагере, а не я!

– А если я назову не тех, кого надо?

Гортензия насмешливо фыркнула:

– Какое нам дело? Тебе надо свою голову спасать!

Цвайлинг потер шею.

Ночь он провел без сна. Рядом посапывала Гортензия. Но и она то и дело беспокойно ворочалась.

В команде вещевого склада появился новичок, присланный взамен двух арестованных. Обстоятельства, при которых он прибыл, показались Пиппигу, да и многим другим, подозрительными. Ни в одну из важнейших команд лагеря, будь то лазарет, вещевой склад, отдел учета рабочей силы или лагерная канцелярия, не принимали нового работника, прежде чем его надежность не проверят. Об этом знали староста лагеря, начальник отдела кадров и канцелярии, ведавшие комплектованием рабочих команд. В силу особенностей самоуправления лагеря предложения о приеме новичков подавались эсэсовскому инспектору рабочих команд. Так было всегда. Высшее начальство лагеря не интересовалось внутренними взаимоотношениями, лежавшими в основе этих предложений. Ему важно было только, чтобы в лагере все шло «как по маслу». У начальства не было ни охоты, ни умения руководить сложным управленческим аппаратом. Используя это, заключенные постепенно сформировали в лагере свой надежный «командный состав».

Появление на вещевом складе нового человека насторожило рабочую команду. Новичка, как заявил Цвайлинг, прислал ему инспектор рабочих команд.

– Кстати, – Цвайлинг дружески подмигнул Пиппигу, стоявшему перед ним в кабинете, – я прощупал почву, возможно, удастся вытащить Гефеля и Кропинского из карцера…

Почувствовав ложь, Пиппиг не поддался на удочку. Он спросил, чем будет заниматься новенький.

– Да чем же ему заниматься? – отозвался Цвайлинг таким тоном, будто это прибавление штата было неприятно и ему самому.

Новичок носил красный треугольник политического. Никто из команды его не знал. Кто он и откуда прибыл?

Пиппиг не мог успокоиться. При первом же удобном случае он улизнул со склада и поспешил к Кремеру.

– У нас появился новенький, – сообщил он. – Что-то тут неладно.

Кремер велел Прёллю принести из канцелярии регистрационную карточку Вураха – так звали новичка. Карточка ни о чем не говорила. Вурах, Максимилиан, бывший военнослужащий. В заключении два года. Причина ареста не указана. Наверно, воровство в воинской части, предположил Кремер. Несколько месяцев назад Вураха доставили одного в Бухенвальд из лагеря Заксенхаузен. Это было записано в карточке.

Почему одного?

Несколько месяцев назад в Заксенхаузене кто-то донес на группу политических. Всех их расстреляли… Об этом рассказывали заключенные, прибывшие из Заксенхаузена в Бухенвальд. Прёлль, Кремер и Пиппиг переглянулись.

– Вальтер…

Пиппиг уставился в одну точку. Кремер провел рукой по лбу.

– Черт бы его побрал!

Максимилиан Вурах: в Бухенвальд привезли одного; на вещевой склад его направил инспектор рабочих команд лично. Конечно, доносчик, и сомневаться нечего!

– Что ж это, Вальтер!..

Кремер, ни слова не говоря, возвратил карточку Прёллю, и тот отнес ее обратно в канцелярию.

Пиппиг был встревожен.

– Неужели он будет разнюхивать, куда мы дели ребенка?

Кремер сидел за столом, широко расставив локти. Он пристально смотрел в возбужденное лицо Пиппига, но мыслями был далеко.

Нет ничего опаснее доносчика, ползучего гада.

Главное, что беспокоило Кремера, – это оружие. Какое-то смутное предчувствие опасности связало в одно и оружие, и осведомителя. Кремер уже не мог от этого отрешиться. Какое задание было у шпиона? Мешки показались Кремеру недостаточно надежным тайником. Нужно убрать оттуда пистолеты! А может, сначала посоветоваться с Боховом? Кремер, поколебавшись, решил действовать самостоятельно. Он поднялся и тут только заметил, что Пиппиг продолжает говорить. Он жестом остановил его.

– Теперь вот что!

Пиппиг умолк.

Кремер направился к двери, постоял, прислушиваясь, затем подошел к Пиппигу вплотную и постучал ему пальцем по груди.

– Слушай внимательно, что я тебе скажу, и… помалкивай, ясно?

Пиппиг согласно кивнул.

Кремер задумчиво выпятил губу, казалось, он приводил в порядок мысли. Потом сказал:

– Три мешка с вещами, запомни! – Он назвал номера. – Это верхние в седьмом ряду, висят по прямой линии от среднего окна.

Смысл слов Кремера оставался для Пиппига неясен; он напряженно ждал, что староста пояснит их. Кремер сжал губы и твердо взглянул на Пиппига.

– Три пистолета… в каждом мешке по одному!

У Пиппига перехватило дыхание, но внешне он остался спокоен. «Это хорошо», – подумал Кремер.

– Вещицы должны исчезнуть, понял?

Пиппиг проглотил слюну. Да ведь это… Ах, малыш, малыш!.. Пиппиг вдруг вспомнил, что Гефель не хотел оставлять ребенка на складе, и устыдился, что заподозрил товарища в трусости. Теперь все стало ясно.

– Надо найти тайник понадежнее, – продолжал Кремер. – Подыщи местечко на складе. Если что придумаешь, сразу дай мне знать.

Пиппиг был настолько потрясен, что не мог говорить. Он только кивнул и крепко пожал Кремеру руку. Это означало обещание.

Затем он вернулся на склад. Оружие!

Радость распирала ему грудь. Другими глазами смотрел он теперь на лагерь и его обитателей. Ему уже не казалось, что ряды низких бараков боязливо гнулись к земле. Над полукольцом деревянных строений высоко поднималось каменное здание вещевого склада. Там было спрятано оружие. Лишь сейчас Пиппиг полностью осознал этот невероятный факт. Сердце у него готово было выпрыгнуть. Какая-то невидимая, вездесущая сила наполняла его трепетом и неизведанной до сих пор радостью.

Оружие!

Навстречу шел блокфюрер. Пиппигу полагалось снять перед ним шапку. Он обычно делал это машинально. На эсэсовцев запрещено было смотреть. Эсэсовцы тоже не удостаивали взглядом заключенного. Этого «дерьма» для них не существовало… Сейчас Пиппиг с веселой злостью сорвал с головы шапку, это было похоже на безмолвный вызов: «Пиппиг-цыпик, не тужи и себя покажи!» Маленький наборщик из