Восставшая из пепла - Николай Иванович Ильинский

— А вы в ватных халатах по такой жаре, — заметил Степан.

— В халате хорошо, — убежденно сказал Азиз, — солнце не доберется до кожи… В халате прохладно… Пейте, пейте чай, в армии-мармии вам такого чая не дадут…

После чая в доме прошлись по саду. Когда Назара позвал отец в дом, Степан и Зухра остались одни.

— Какой ты… ай, ай! — смеялась Зухра.

— Какой? — насторожился Степан.

— Бели, бели, — и она легонько дернула его за короткий чуб, выглядывавший из-под пилотки.

— Так у нас — не то что у вас, — начал вроде как бы оправдываться Степан. — У нас в Нагорном за тысячу лет так не загоришь, как у вас за день…

Рядом почти у ног что-то зашуршало. Степан глянул вниз и остолбенел. Очень близко от них ползла большая серая змея, выстреливая изо рта, словно две стрелы, язык. Степан, испугавшись, инстинктивно схватил Зухру за плечи и прижал к себе. Она не сопротивлялась.

— Змея! — прошептал он, будто боялся, что змея услышит его голос.

— Их много, — немножко разочарованно заметила Зухра: ей было бы приятнее, чтобы Степан обнял не из-за змеи, а просто так. — Их не надо бить, и они жалить не будут… Они ловят… этих… маленьких… Змеи, как кошки!..

— А! Они мышей ловят?

— Мышей… этих… сереньких…

В этот же день он увидел еще одну змею. Она лениво лежала на дува-ле и грелась на солнце. Когда он проходил мимо, змея чуть приподняла голову и пощупала воздух языком.

— Да ну тебя! — буркнул Степан и быстро отскочил в сторону. — Ты же не станешь разбираться, гость я или чужак, забравшийся в сад…

Побывали ребята и в чайхане, где им торжественно преподнесли пиалы тоже с зеленым чаем, но они отказались: невмещалось больше! А побывали они там из принципа: на людей посмотреть, но более всего и себя показать. Местная ребятня непризывного возраста с неподдельной завистью смотрела на Насруллу: какой он стал стройный и важный, как начальник из большого города, который перед войной приезжал в кишлак. Да и Степан вызывал у ребят восхищение своей выправкой и тем, что он уже летает на самолете, хотя еще пока и с инструктором.

Возвращаясь в школу, Назар сообщил Степану приятную, как он подчеркнул, новость: отец его не против, если бы Степан стал мужем Зухры, хотя пророк и не поощряет брака между мусульманами и христианами. Но пророк далеко, а в кишлаке советская власть, она разрешает такие браки.

— Ну, какая же Зухра жена. Она же одиннадцатилетняя девочка! — усомнился, все же польщенный такой новостью, Степан. — Нет, она красивая, мне нравится, но… Привези я ее в Нагорное как жену, на меня даже все собаки брехать станут, а люди просто бить палками и скалками начнут…

— А ты, если любишь Зухру, не езди в Нагорное, в кишлаке тоже хорошо, — резонно заметил Назар.

— Возможно, я так и сделаю, Назар, но только когда с войной покончим, фашистов прогоним, — после раздумья согласился Степан и, прикинув в уме, добавил: — К тому времени, глядишь, и Зухра станет настоящей невестой… А?

— Я скажу им, — кивнул Назар, имея в виду отца и сестру. — Войну точно надо переждать…

И Степан, находясь даже в полете, все чаще думал об этой удивительной девочке, смуглой, с двумя длинными черными косами, с еще недоразвитой грудью, с глазами бездонными, как и ее чувства к нему. Проснувшееся и у него к ней чувство перерастало в нечто большее, неотвязное, трогательное, горько-сладкое. От Назара он узнал, что, когда начинаются учебные полеты, Зухра взбирается на крышу и, сидя на небольшом коврике, следит за каждым самолетом, надеясь, что в этом обязательно летит он, ее Степан. Однажды он в нарушение инструкции очень близко подлетел к кишлаку и к большому недоумению инструктора качнул крыльями самолета.

— Ну, брат, — сказал ему после полетов инструктор, человек лет тридцати, — ты вогнал меня в пот… Если бы я сам лет пять назад не делал бы такой же кульбит, ты понимаешь, о чем я говорю, то получил бы ты солидную взбучку от начальства… Ишь ты, какой Чкалов нашелся! — Однако в отчете об этом случае он не сообщил, пожалел, как он выразился, Тахира и Зухру, имея в виду героев одноименной знаменитой поэмы Низами.

Но Зухра заметила это легкое покачивание самолета крыльями и радости ее не было предела. Правда, от отца и матери она этот факт скрыла.

Наступил день, когда Степан, наполненный до краев восторгом и счастьем, впервые сам, без недремлющего и частенько зудящего под ухом инструктора поднял Р-5 в воздух, словно смелый и зоркий сокол полетел над бескрайней степью. Сверху он видел многое: вот Бешкенет, слева — Нишан, прямо — Талимардшан, а там уж и Туркмения, а вокруг вся Средняя Азия под упругим крылом его пока еще не истребителя, не бомбардировщика, однако машины, как рассказывали опытные пилоты, очень полезной и на войне. Тем более, что маневренность в зоне зенитного огня у нее была превосходная.

Зима в районе Карши короткая. Лишь изредка, словно балуясь, перепорхнет белыми хлопьями снежок и слезами заблестит на кустиках и траве. Но зато грунт на площадке станет влажным, вязким и самолету не взлететь. И будущим асам приходилось с досадой ожидать, когда высохнет взлетная полоса и можно будет запускать двигатель, радостно и в то же время повелительно крича в открытое окошко пилотской кабины:

— От винта!

Весна в Средней Азии наступает рано. Где-нибудь в Центральной России еще как мост гудят прочные высокие сугробы, а здесь бурно оживает степь, белой пеной плывут в дрожащем мареве сады, появляется такое множество и разнообразие цветов, какое Степану и во сне не снилось. Но зато становится нестерпимо жарко — температура воздуха порой поднимается до сорока градусов. Летать в это время чрезвычайно трудно. Не выдерживает жары масло и закипает. Двигатель самолета перегревается, а там и до катастрофы один шаг. Но пилоты не отступали и находили тропы, по которым обходили все эти ловушки капризной природы.

— Главное, ты не жмись к степи, — советовали Степану механики, — а сразу подскакивай вверх метров на шестьсот-восемьсот, там воздух прохладнее и масло не закипит…

Степан так и поступал: быстро набирал необходимую высоту и там чувствовал себя, как рыба в воде.

— Он летчик Божьей милостью, — восхищались им в первую очередь механики, следившие за его полетом, и начальство, получая отчеты и результаты практики курсанта.

Штурманов и стрелков-радистов школа готовила по отдельным программам. Но ребята жили вместе, по утрам на