Камень небес - Валерий Викторович Дмитриевский

батареи, вырезал из старой автомобильной камеры резиновую прокладку и наглухо затянул на электрокотле крышку со вставленными в неё тэнами, выкопал спрятанные трубы, отмыл их от земли и подтащил к дому, напоследок достал и разложил на полу железные штыри для подвески батарей, сгоны, молоток, кувалду и вообще всё, что, по его понятиям, могло пригодиться. Но снова, не имея опыта, он не учёл некоторые подробности. Оказалось, нужен ещё расширительный бак, и Виток стал ругать себя, что не зашёл и не посмотрел, как это устроено у Петра. «Ладно, я тебе свой поставлю, – сказал старший из сварщиков, Мироныч. – Сделал для Тихонова, но он подождать может». Потом выяснилось, что трубы надо монтировать с постепенным подъёмом от печки, чтобы горячая вода шла вверх и обеспечивала циркуляцию. А у Витка дырки в стенах были пропилены под горизонтальные трубы, пришлось расширять их. Потом у сварщиков кончился карбид, на складе его тоже не оказалось, и Виток, обойдя почти весь посёлок, купил карбид у одного ханыги, который в своё время, будучи, видимо, допущенным к каким-то закромам, постарался натаскать домой всего и побольше. Наконец через три дня всё смонтировали, залили воду в систему и затопили печь. Виток ходил и трогал рукой батареи, но тёплой была только первая, в соседней с кухней комнате, а последняя батарея в темнушке, над которой пристроили расширительный бак, оставалась совсем холодной даже через сутки, хотя печь постоянно топилась. «Всё-таки наклон получился маленький, циркуляции нет, – догадался Виток. – Но выше подоконников трубы не задерёшь. И что тут можно придумать?»

Он решил позвать Чижова.

– Неправильно ты сделал, – сказал Чижов, осмотрев систему. – Котёл надо было как можно ниже в печи ставить, на уровне пола. Тогда и подъём у труб получился бы достаточно крутой. А теперь как же? Вот если бы, как у меня, верхняя разводка была, вода бы и так по кругу бегала.

– И что мне делать?

Чижов подумал.

– Единственное, что можно попробовать – переставить бак, – предложил он. – Вот сюда, сразу за печкой. Сделать вход и выход. Вода в котле нагреется – вверх в бак пойдёт, начнётся циркуляция. А если тэны включишь, ещё быстрее круговорот будет.

– А верхняя разводка – это как?

– Это нужно бак на чердаке ставить, утеплять его хорошо, а под потолком ещё один ряд труб пропускать. Тогда вода по-любому будет циркулировать.

Век учись – дураком помрёшь… Что ни возьми – столько всего надо учитывать, просто так ничего не делается. Впрочем, трубы на верхнюю разводку всё равно взять ему было негде. Ладно, что эти-то добыл, с невыразимыми муками душевными… Виток снова позвал Мироныча, и тот всё переделал по-чижовски. Действительно, нагреваться стало лучше, хотя в конце системы батарея всё равно была чуть тёплой. Ничего, напротив темнушки – кухня, значит, сюда от самой печки тепло пойдёт.

Ну что ж, оставалось только пол настелить да свет провести – и можно заселяться. Если бы не скорый отъезд, уж он бы постарался… Но флуктуация вероятностей, похоже, теперь вильнула в его сторону, сменив минус на плюс. Или Мироздание отвлеклось на другие проблемы. Так или иначе, перед самым отъездом выяснилось, что на участке вследствие необъяснимого обострения разгильдяйства разморозили двигатель у бульдозера, который должен был таскать буровой станок. Бульдозерист ушлёпал вечером порыбачить на соседнюю речку, через горку, и когда из-за прогноза заморозка всем дали команду слить воду, он слышать этого не мог, а вернувшись, сам это сделать не догадался. Заморозок же, по закону подлости, состоялся во всей красе, под минус десять. Конечно, Мигулин снял по пять трудодней и с тракториста, и с механика, который должен был проследить, но пока раздобыли, привезли да заменили двигатель, прошло добрых две недели.

И Виток не терял этого времени напрасно. Он, привыкнув делать всё побыстрее да подешевле, вместо золотой половой рейки решил настелить простую обрезную доску-сороковку, а сверху покрыть её листами оргалита. Его Виток выписал в «Монолите» под расчёт, который пока так и не выплатили, а доски с пилорамы разрешил взять Мигулин – для него это была мелочь, дешёвка. Виток, осмелев, выпросил у него внеочередной аванс и приобрёл в хозмаге унитаз и раковину. Он работал на доме каждый день с утра до вечера, подгоняемый каким-то бешеным азартом, потому что ну вот ведь уже почти схватил кота за хвост, и хорошо бы Даше с детьми провести зиму в новом доме, пока он будет на поисках. Полы, батареи и трубы были покрашены, туалет оборудован и испытан, а за два дня до отъезда Мишка прислал электрика, тот протянул проводку и всё подсоединил, вкрутил и зажёг. Виток дождался Дашу с работы, и они всем семейством долго ходили по комнатам, включали и выключали свет, открывали форточки, заглядывали в подполье, спускали воду из компакт-бачка и примерялись, где и что поставить из мебели.

– Даже не верится, – сказала Даша, протягивая руки над печкой, в которой потрескивали дрова, – что это наш с тобой дом. Заблудиться можно, столько комнат. Какой ты у нас молодец!

– Мы все молодцы, – улыбнулся Виток.

Но вместе с радостью он чувствовал какую-то пустоту в душе. Три года жил одной мыслью, которая пробивалась сквозь все остальные, грызла, кусала, клевала, приводила в отчаяние, побуждала к изобретательности, заставляла искать разные возможности и даже изменять себе, увлекая ожиданием того невыразимо прекрасного будущего, когда цель будет достигнута. И вдруг оказалось, что ни о чём думать больше не надо. Соскочи с седла, отдай пажу поводья и поспеши в свой замок, где ждёт тебя спокойная, мирная жизнь. Но прежде чем ты привыкнешь к её неспешному ритму, долго будешь сожалеть о том, что стремительная, полная опасностей и требующая напряжения всех сил скачка всё-таки кончилась.

Конечно, не всё ещё сделано. Надо соорудить веранду, обустроить двор – поставить баньку, теплицу, может быть, беседку какую-нибудь, проложить дорожки, навесить ворота и калитку… Но это обычная повседневная работа, это, в общем-то, украшательство, всё это всегда будет под рукой. Захотел – вышел и поработал. Нет – сиди дома, благо дом уже есть.

Только где-то одно неудобство притаилось, нет с самим собой согласия. Виток знал, что это, но не хотел подпускать близко, надеясь, что так и сгинет оно в недрах сознания. Не сразу, но сгинет… Или зря он себе этим голову морочит? Может, это вовсе и не милостыня из рук врага, а просто использование благоприятного шанса, и не Мишка принудил его согласиться на свои условия, но, следуя обстоятельствам, сам вынужден был их предложить?