Камень небес - Валерий Викторович Дмитриевский

– Так ведь редко бывает, – сказал Виток. – Одни и те же факты можно толковать по-разному.

– Это на больших закрытых площадях. А там факты все были на поверхности, обнажённость очень хорошая. Но карты у наших бригад отличались иногда очень сильно. У одних складки были по-другому отрисованы, у других контакты не так ориентированы, третьи ещё что-то по-своему представили. И Сергей Палыч сказал: «Теперь вы убедились, что геология – это не наука?» Может, и шутил, но я до сих пор думаю, что капелька правды в его словах была.

Он положил руку на лист с разрезами.

– Вот здесь, в Укучикте, по всем признакам должна быть россыпь. Долина – аналогичная орколиканской. И породы те же. И золото ты в ней зацепил всё-таки, да. Но совсем мало. Всё то же самое, и методы исследования те же. А россыпи нет. А почему? Может, она просто не успела сформироваться?

Виток сказал:

– Тут ведь и другие речки рядом есть, в которые ещё не было поисков. Верея, Джалинда, Аленуй. Условия похожие.

– Конечно, пойдём бурить и в другие речки. Но успех не гарантирован.

Проценко встал и подошёл к окну. Обернулся к Витку.

– Я вот думаю, что надо здесь рудное золото поискать. Как источник россыпей. Откуда-то оно ведь берётся в речках. Затрат, конечно, больше будет. Да и дело это небыстрое, даже если найдём, добывать сможем лишь через несколько лет. Зато надолго обеспечим себя запасами.

– Так у нас же Окунайка есть с золотом.

– Она далеко, туда ведь только на вертолёте добраться можно. Чтобы разведывать, дорогу сначала нужно построить, а мы её сейчас не потянем. А здесь всё доступно.

– А что Мигулин, согласен?

– Ну, Гриша всё-таки не дурак, растолковал ему правильно. Так что согласится, я думаю. Деваться всё равно некуда. С молибденом пролетели, съёмок тоже не будет в ближайшее время, будем вплотную только золотом заниматься…

Виток затопил баню и сел на крылечко передохнуть. Да, геология хоть и наука, но со своими подвохами. После притоков Орколикана он всё лето провёл на Укучикте, мозги сломал – где ещё побурить, чтобы золото поймать, но так ничего и не добился. Приезжали Мигулин и Гриша Волович, Проценко тоже был, все вместе думали, прикидывали и так, и эдак, да что толку, если бог здесь ничего не положил… На Орколикане, правда, и в последний сезон хорошо металл взяли, так что на круг вышло больше, чем ожидали, но на следующее лето добывать золото было негде. И на зиму снова придётся ехать на поиски.

Ну что ж, теперь, из обжитого дома, уезжать не так тоскливо. Время, проведённое в посёлке между заездами на полевые работы, Виток потратил с большим толком. Повезло, конечно: Гарик Сароян сообщил, что Арлаускас продаёт старый склад райпо на самовывоз. Можно приехать и разобрать часть сруба, за брус хозяин берёт дешевле, чем за новый. А много ли Витку на баню надо? Он купил брус, отстегнув Гарику за помощь в разборке и вывозе, благо за бурение Мигулин заплатил без проволочек. Брус был хоть и почерневший, но крепкий, не гнилой, да ещё Виток взял там же готовые дверные оклады вместе с дверями. И за две недели он сварганил себе баньку – небольшую, но уютную, с парилкой и предбанником. Сначала всё разметил, выпилил шипы и пазы, натаскал мох из тайги, заготовил шканты, а потом за пару дней в одиночку собрал «на стульях» сруб, для чего попросил у Акинфиева на выходные строительную дрель. Сам удивился, что получилось так быстро, спасибо Никанору да шильниковской бригаде, научили уму-разуму. Крышу покрыл рубероидом, печку поставил железную, обложив её кирпичами, чтобы тепло дольше держала, каменку устроил в жестяном кольце вокруг трубы, натаскав туда булыжника с Еловки, а вода быстро нагревалась в большом трёхведёрном баке. И уже в начале мая, взяв у Петра берёзовый веник, он лежал на полке́ в своей бане и покряхтывал от жара и наслаждения.

Выехав с Орколикана, он сразу пошёл в «Монолит» получать свой расчёт. Ему сказали, что денег в кассе нет. «Я же пять месяцев как уволился, вы меня давно должны были рассчитать». – «Ну, зайди через неделю». Ни через неделю, ни через две и три ничего ему так и не дали, а в конце последнего визита намекнули: мол, не пошёл бы ты очень далеко и не мешал бы работать. «Чем меньше шавка, тем громче она лает», – ответил Виток и отправился к Бардахаеву. Он ходил к нему раза четыре, но всё не мог застать: шеф то уезжал в командировку, то «мотался», как говорила секретарша, по району. И Виток, сильно разозлившись, пошёл на центральную площадь посёлка в суд и накатал иск. Кроме взыскания задолженности Виток надеялся стрясти с шарашкиной конторы и вошедшую недавно в обиход компенсацию морального ущерба. Судья, женщина лет тридцати пяти, прочитав бумагу, сказала: «Опять Бардахаев» и назначила рассмотрение через месяц. Через неделю возле дома Витка засигналил легковой уазик. Оказалось, сам Бардахаев. «Ага, зацепило тебя!» – позлорадствовал Виток. Тот сказал: «Ну что ты, Виктор Пантелеич, удумал. Зашёл бы ко мне, всё бы решили». Виток ответил, что заходил не раз, не дождался и теперь всё будет решать только по закону. «Да перестань, будь ты мужиком, чего ты сразу в суд побежал. Поехали со мной, всё сейчас и получишь». Виток поколебался: очень уж надеялся высудить и за моральный ущерб, но клюнул на то, что его призвали быть мужчиной, «которым совестно таскаться по судам», как пелось в песне Филатова и Качана. Бардахаев привёз его в контору, сказал пару слов в бухгалтерии, бухгалтерские тётки злобно покосились на Витка, но выдали всё, что были должны. «Теперь иди и забирай из суда заявление», – привычно скомандовал Бардахаев, и Виток пожалел, что согласился уладить дело миром. «Надо было тебя, козла, всё-таки через суд протащить!»… Вспоминать сейчас об этом до сих пор было неприятно.

Эх, попаримся сегодня! Он не представлял, как это можно мыться в ванне или под душем – это же одна видимость. В поселковой бане он видал любителей, которые, надев на себя ушанки и рукавицы, в парилке сдавали так, что у остальных уши в трубочку заворачивались, а сами они сидели на самом верху и наяривали друг друга веничками до помидорного цвета, да ещё делали по два-три захода. Виток таких истязаний над собой не проделывал, но тоже любил хорошо погреться, чтобы до самых мелких косточек достало. Он и Костю