Идущая навстречу свету - Николай Иванович Ильинский

— Война только закончилась, вам все простили, живите. …

— Они по-своему хотели жить…

— Как по-своему?

— А вот послушай, что дальше говорил Тильда. — Владимир нашел нужную страничку. — Здесь… «… я объявляю, что с сегодняшнего дня мы отменяем систему обязательных продовольственных поставок, которая была столь тяжким бременем для крестьянства…»

— Кому шли эти поставки?… Советским людям?… Бабушка рассказывала, — горячился Александр, — в сорок седьмом году у нас люди с голоду пухли, а им СССР поставлял продукты, у них тоже был неурожай!..

— Тильди утверждал: «Я уверен в том, что теперь крестьяне будут лучше обеспечивать город и трудящихся продовольствием, чем это было раньше…» — продолжал очевидец венгерских событий.

— Бабушка правду мне говорила! — возмущался Званцов. — Вот он, наш интернационал!.. Гнилым он оказался!.. Крестьяне почти всей Европы, вместе с гитлеровцами напавшие на нас, наших же крестьян вешали…

— Они и своих не жалели… На одной из улиц Будапешта мы увидели до крови истерзанного человека, повешенного вниз головой, — вспомнил Белонович. — Мы к людям: зачем вы так? А они: это Ласло, он служил у Дьердя Терё… Мы потом узнали, что этот Ласло действительно работал в службе госбезопасности, до этого воевал, был под Воронежем… Да, как ты называл свою деревню, ну, где родился?

— Нагорное, а что?

— По документам этот Ласло был в Нагорном и даже спас там жителей…

— Так это о нем… о нем, — взволновался Александр, — о нем до сих там вспоминают как о спасителе от пожара… Немцы сожгли бы всех в клуне, это такой огромный колхозный сарай…

— Вот и не верь в чудеса! — воскликнул Владимир. — Некто мадьяр Ласло спасал людей в Нагорном…

— А перед этим он, говорят, хотел сдаться русским, когда под Иловкой их полк повели в бой… Он говорит, я пушку (так он называл винтовку), стволом в снег, руки вверх, а русская «Катюша» — пах, пах, пах… Пришлось бежать со своими…

— Ну, Ласло одно, Иштван — другое… Как у нас в гражданскую: Иван на Петра, Петр на Ивана, отец на сына, сын на отца, брат на брата, — глубоко вздохнул Владимир. — Но тут бы нам не следовало вмешиваться — пусть сами у себя наводят порядки… Вот что Имре Надь по радио на русском языке объявил: «Говорит Председатель Верховного Совета Венгерской Народной Республики Имре Надь. Сегодня рано утром советские войска атаковали нашу страну с целью свергнуть законное демократическое правительство Венгрии. Наша армия ведет бои. Все члены правительства остаются на своих местах. Я заявляю это народу нашей страны и мировому общественному мнению».

— Вот видишь, Володя, Венгрия уже ходила под Сталинград, получила по шее, но Имре Надь опять обращается в мировому общественному мнению, — сказал Александр. — Совести у него нет!

— Да, сбежал он в посольство Югославии, у нас ведь с Тито нелады, — заметил Белонович. — Думал там отсидеться… Не удалось!.. А мне эти события в Венгрии душу надломили… Да, я под командованием генерал-лейтенанта Петра Николаевича Лащенко участвовал в операции «Вихрь». Бойцом спецотряда овладевал мостами через Дунай, поднимался на гору Геллерт, брал Буддийскую крепость, здания парламента, ЦК ВПТ, министерства обороны, управления полиции, занимал вокзалы Нюгати и Келети, площадь Москвы (да, есть там такая площадь), штаб сопротивления в кинотеатре «Корвин», радиостанцию «Кошут»… Знаешь, сколько венгров полегло?

— Нет.

— Две тысячи шестьсот пятьдесят два повстанца!..

— А наших?…

— Шестьсот шестьдесят девять человек!.. Двадцати пяти было присвоено звание Героя Советского Союза, тринадцати из них — посмертно… Маршалу Жукову дали четвертую Золотую Звезду Героя…

— И что, они сами по себе поднялись и сражались, без иностранной помощи? — засомневался Александр.

— Конечно, не без помощи… Сам-то сбежавший Хорти, друг Гитлера, находился в Португалии и очень просил помощи у Запада, однако… вступать в войну с СССР из-за Венгрии никто не посмел, но (и это подтверждено документально) после ликвидации вооруженных групп в руки войск МВД и органов полиции Венгерской Народной Республики попало большое количество оружия западного производства, в том числе немецкие автоматы МП-44 и американские пистолеты-пулеметы «Томпсон»… И все-таки не наше дело устраивать там жизнь… Выбили фашистов — и все!..

— Они были на нашей земле, совершали преступления, за это больше их карать надо, чтобы впредь к нам не лезли!..

— Но тут мы с тобой, Званцов, расходимся…

— Как в море корабли. — засмеялся Александр, вспомнив кинофильм «Два бойца», где эту фразу емко сказал apтист Бернес, а потом уже серьезно добавил, рассуждая: — Извини, Володя, но я должен тебе сказать то, что знаю, о чем читал, о чем долго размышлял… Страна наша большая, богатая, вся таблица Менделеева у нас!.. Нам завидуют и нас боятся, поэтому, кроме мелких пакостей, мелких нападений, раз в столетие собираются мудрецы, вооружаются и нападают на Россию. Нападают, получают пинок под зад и уходят назад. Успокаиваются, забывают о позорном пинке или даже начинают о нем, как это ни странно, скучать и вновь собираются в бесславный поход, чтобы получить новую порцию по шее… В этом мы не должны с тобой, Володя, расходиться, это практика, жизнь.

— Но Европа, цивилизация!..

— У нас своя цивилизация и еще неизвестно, чья достойнее, хотя… — задумался Александр и потер ладонью правой руки зачесавшийся кончик носа. — Хотя, на мой взгляд, наша цивилизация на голову выше европейской…

— Войны, кровь! — воскликнул Белонович.

— А Европа без войны и крови?… На крови она замешана, на густой, подчас невинной! — парировал Званцов.

Они часто спорили, горячо, даже ожесточенно, но заканчивали спор всегда мирно, по-дружески.

Редакция газеты «Советский воин» часто подбрасывала Александру работу.

— Званцов, там несколько ящиков с бумагами, ты бы порылся в них, — скорее попросил, чем приказал Александру редактор Костюковский. — Что подходящее — оставь себе, может, пригодится, не заслуживающее внимания — выбрось, предай огню! Нам все это скоро в утиль сдавать…

Служба идет, даже когда роешься в бумажной трухе. А в ящиках оказалась не труха. Да, есть маленькие рукописные заметки, написанные, может быть, прямо в окопе между атаками. Следующий приказ командира «Вперед!» и первый же шаг из окопа может закончиться смертью, поэтому каждое слово в маленьких заметках на вес золота, да что там золото, каждое слово — это жизнь человеческая! Почти на самом дне ящика Александр нашел несколько листов, исписанных мелким, почти бисерным, но весьма четким, хорошо читаемым почерком. Странички рассказывали об одном-единственном факте из боевых будней советских солдат, о сильном духе, мужестве, стойкости одного и бессилии, трусости, переходящей в позорную сдачу в плен врагу, другого. Александр вечером прочитал материал, хотел передать его утром редактору, но того внезапно вызвали