Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин

— В экспедиции много резервов. Начнем работать нормально, нам будут по силам любые планы. При этом мы рассчитываем на помощь и поддержку районного комитета партии.

Последнюю фразу Остудин произнес специально для Казаркина. Тот понял это, и на его лице появилось подобие улыбки. Слушая Остудина, Казаркин вспомнил те времена, когда был еще первым секретарем райкома комсомола. Тогда ему казалось, что стоит лишь захотеть — и можно осуществить самые грандиозные планы. Но очень скоро понял, что грандиозные замыслы вдохновляют не всех. Одни боятся перемен, потому что они требуют усилий, иногда очень больших. Другие не хотят ничего менять, потому что и без того живут хорошо. Третьих любое изменение сложившихся взаимоотношений просто страшит. Они не уверены в том, что в новой ситуации при новом раскладе сил для них найдется подходящее место. Имея неплохой политический нюх, Казаркин очень быстро нашел для себя удобную формулу поведения. Он никогда не выдвигал никаких идей, зато поддерживал все, что предлагало непосредственное начальство.

По-своему рассудительный, он понимал, что его тактика не дает больших шансов на продвижение по служебной лестнице. Но зато был уверен: падение ему не грозит. Многие из тех, с кем он начинал на комсомольско-партийном поприще, ушли в небытие именно из-за того, что были слишком принципиальными борцами за коммунизм и доставляли ненужные хлопоты тем, кому они не были нужны. Рассуждая о времени, в котором живет, Казаркин определил его как межсезонье. Эпоха борцов, считал он, прошла. Когда наступит другая — неизвестно. Чтобы удержаться в лодке, не надо никаких усилий, достаточно плыть по течению. И если ты выгреб на середину, течение само будет нести тебя дальше.

Стремление Остудина сдвинуть экспедицию с мертвой точки было понятно и в какой-то мере даже импонировало ему. Если нефтеразведчики действительно поправят дела, району хуже от этого не будет.

— Я думаю, нужно пожелать успехов товарищу Остудину, — сказал Казаркин, — и посоветовать, чтобы он почаще бывал в этом доме. Вопросы есть?

Все молчали. Казаркин обвел взглядом членов бюро и как бы от общего имени напутствовал:

— Желаю успехов, Роман Иванович.

Остудин вышел из кабинета, так и не поняв, для чего его приглашали. Но ему впервые подумалось, что в кабинете Казаркина он увидел другую жизнь государства, о которой до сегодняшнего дня даже не подозревал. Одна была на виду у всех — в нефтеразведочной экспедиции, леспромхозе, магазинах, школах, больницах; и другая, невидимая, но тоже реальная — в стенах кабинета первого секретаря. Каждая из них преследует свои цели, и они все больше становятся несовместимыми. И Остудину показалось, что если эти цели окончательно разойдутся, наступит крах. Он тут же подумал, что объединить идеологию и реальную жизнь может только высокая истина. Но для того чтобы принять ее, надо осознать сложившуюся в стране ситуацию. Казаркину это не по силам. Да и желания что-то осознавать, по всему видно, у него нет никакого.

Краснов, вышедший из кабинета раньше, ждал Остудина в приемной. Когда они оказались на улице, Краснов заметил:

— Зря ты не попросил у Казаркина дополнительный вертолет. Без него нам трудно будет собрать всех людей на читательскую конференцию.

— А я и не думаю этого делать, — нарочито простодушно ответил Остудин.

— Как так? — удивился Краснов.

— У нас клуб на двести пятьдесят мест, а в поселке людей полторы тысячи. Буровики в клуб просто не войдут. Будем проводить с ними беседы на рабочих местах.

Хотел добавить, что именно так он понял Казаркина, но решил, что такое добавление ни к чему, и ничего Краснову не разъяснил. Тот тоже промолчал.

СУЕТА СУЕТ

Остудин был зол. Вчера зашел в транспортный цех, где ремонтировали вездеход. Поинтересовался ремонтом. С ходовой частью слесаря более или менее управились, а к коробке передач еще не приступили. Между тем вездеход был необходим позарез — без него не пробьешь дорогу на Кедровую площадь. Остудин собирался поговорить с Галайбой «по душам», но тот опередил его:

— Вторую неделю стоит нетронутая, — Галайба ткнул пальцем в сторону коробки. — Подшипников нема. Задний достал новый, а передний достать не могу. Звонил в отдел снабжения объединения, там спросили: старый еще держится? Держится. Так используй резервы. Они, выдать, одурели. Не знают, что ли, что подшипники надо менять враз. Если сменишь тилько один, второй через месяц обязательно накроется.

Остудин согласился с Галайбой. А что делать? Взял на заметку: поговорить с главным механиком объединения. А Галайбе строго сказал:

— Сегодня к вечеру чтобы вездеход был на ходу. С подшипниками я еще разберусь.

И, не добавив ни слова, вышел из цеха. Галайба пожал плечами и проводил начальника взглядом. А что еще оставалось? Болтливый язык — хуже врага. Не сказал бы, что достал задний подшипник, вездеход можно было бы ремонтировать еще пару дней. А теперь, хочешь не хочешь, к вечеру выкатывай его из ворот.

Разговор с Галайбой оказался для Остудина солью на самую больную рану. Геологи ищут нефть, которая позарез нужна стране. В связи с этим к ним и отношение вроде бы должно быть особое. Не ходить с протянутой рукой должны геологи, а получать все, что необходимо без всяких просьб. «А то ведь все делаем за счет людей, — думал Остудин. — Сегодня не только сам Галайба останется без обеда, но и слесарей в столовую не отпустит. Если надо, то и ночные часы прихватит. Но вездеход сделает. Сколько же можно так работать?»

Вернувшись в контору, Остудин попросил Машеньку найти Еланцева. Через несколько минут он появился в его кабинете, кивнул вместо приветствия, спросил:

— Я тебе нужен?

— Нужен, Иван, — Остудин ухватился ладонями за края стола, словно стремился получить дополнительную опору, и сказал в сердцах: — Слушай, а может, мы зря затеяли все это? С Кедровой и другими структурами? Придет время, пробурим скважины и там.

— Да ты что? — испуганно отшатнулся Еланцев. — Ты меня извини. Но на кой хрен тогда тебе нужно было приезжать в Таежный?

— Почему же мы тогда так живем? Куда ни кинь, всюду клин.

— Это ты меня спрашиваешь? — Еланцев правой рукой ухватил спинку стула, отодвинул его от стола, сел. Понял, что разговор затягивается.

— Если бы это от тебя зависело... — Остудин выпрямился в кресле. — Мы поставляем свои автомобили, трактора, самолеты в Анголу, Эфиопию, Вьетнам. Черт знает кому и что еще