Наш человек в горячей точке - Роберт Перишич

из пустых административных зданий и магазинов, тащат еду, одежду, электрические приборы, ковры и даже иракские армейские средства передвижения, компьютеры, даже мебель из правительственных зданий, кто-то вспомнил и о музеях, люди со вкусом несут произведения искусства, а не холодильники, так проявляется разница в образовании, нас удивило, что сопротивление было довольно слабым, как говорят амеры, но сопротивление реальности иногда бывает слабым, мы это хорошо знаем, не так ли, ты ведь меня понимаешь, хотя и делаешь вид, что ты реалист, на самом деле ты ждал освободителей так же, как и я, ждал своих амеров, и они пришли, помнишь, на днях мы веселились, как ираки пипл, в задницу жизнь без свободы, сам знаешь, как это, когда тебя несет открытое море, люди рушат памятники, потрясения и огромные волны, режим никогда не вернется, амеры не вмешиваются, пока народ празднует, у них четко определенные задания, в одной из средних школ найден склад оружия смертников, жилеты со взрывчаткой С-4 весят десяток килограммов, и из них торчат провода, из других мест жители принесли морским пехотинцам десятки гранат, ракет и минометов, население сейчас на все сто процентов уверено, что режим не вернется, они приходят к амерам и доносят на врагов, думают, что так они установят новую реальность, доносят на сторонников режима, которые остались от предыдущей реальности, но у амеров четко определенные задания, морские пехотинцы здесь не для того, чтобы устанавливать реальность, они просто ходят, подскакивая над землей, как астронавты. Иракцы больше не носят перед ними белые флаги, они задирают футболки, даже перед журналистами начали показывать голые животы, чтобы убедить нас в том, что под ними нет взрывчатки, смотрю на их голые животы, государственное телевидение осталось немым и без картинки, на экране ничего нет, это именно то, запомни эту картинку, нет картинки, это точно именно то, иракское радио продолжает передавать патриотические песни, но это нереально, с другой стороны еще ничто не реально, всё в пути, в перестройке, в импровизации, хаос в городе, хаос в голове, сюда нужно привезти молодых анархистов, чтобы поучились делу, все они славные ребятишки, они лишь украшение вокруг полиции, пока функционирует реальность, проходят дни и дни, пока я заканчиваю фразу, нет точки, я прикуриваю сигарету от сигареты, Багдад горит, части старого города, части самой известной старой улицы Рашид подожжены, старые здания деревянные, пожарных нет, они, как нам известно, погибли в World Trade Centr, огонь беспрепятственно распространяется, мы направились к немецкому посольству, где группа людей только что начала грузить украденные вещи, нас прогнали, это был первый раз, когда местные были с нами нелюбезны, но когда приходит революция, человек меняется из часа в час, это фундаментальные изменения, личность растекается за рамки, разбухает, тает краска, форма, испаряется страх, самые худшие первыми чувствуют свободу, обмеривают ее размеры, она бескрайняя, хищники первыми ее унюхивают, кто первым доберется до девчонки, тому она и достанется, чем ближе конец фразы, тем менее они любезны, ограблена Олимпийская больница, по городу на грузовиках разъезжают группы грабителей, начали носить оружие и угрожать журналистам, которые решаются их снимать, животные выходят из квартир, вампиры из гробов, разбинтовываются старые мумии, Археологический музей в Багдаде, восемь тысячелетий Месопотамии, ограблен, уничтожена часть экспонатов, которые были слишком тяжелыми для грабителей, врачи скорой помощи работают вооруженные пистолетами, чтобы защищаться от героев, которые пытаются захватить их машину и оборудование, уличные бандиты смотрят на меня подозрительно, мне очень не хватает моего оружия, пошлите ко мне контингент, поприветствуйте старых торговцев-контрабандистов, поздравьте их с заслуженной победой, поприветствуйте всех, кто стреляет на улицах, и улицы лопаются, как капилляры, пока я стою перед зеркалом, внизу, перед отелем началась демонстрация, граждане собираются вокруг американских бронированных машин перед входным шлагбаумом, выступают за репрессии, мужчина среднего возраста, профессор Самир, который сейчас продает Marlboro без таможенных марок, объясняет одному морскому пехотинцу, что действовать нужно по принципу пуля в лоб, потому что тогда никто не станет грабить и точка, нет, запятая, морской пехотинец смотрит на него растерянно и потом двоеточие, группа иракских полицейских предложила командованию американских сил в Багдаде свои услуги, чтобы прекратить анархию, заявил возглавлявший группу полковник Ахмед Абдеразак Саид, передало агентство Аль-Джазира…* * *

Главный ещё некоторое время смотрел на текст, склонив голову над экраном.

— Что это? — спросил он тихо, не поднимая головы.

Я сказал: — Ну, это… его репортаж.

Он поднял голову: — Да, но что это такое?

— Не знаю… — сказал я осторожно, — что ты под этим имеешь в виду…

Он посмотрел на меня. Глаза его заблестели пониманием, и он сказал: — Теперь мне ясно, ты скрываешь, что порекомендовал сумасшедшего?

— Он не был сумасшедшим, — сказал я.

— А сейчас он сумасшедший?

— Я всё время пытаюсь это понять, — сказал я искренне. Главный облокотился о стол, сжав ладонями виски.

— А он участвовал в войне здесь, у нас?

— Ага.

— Так это какой-то ПТС, — сказал Главный, глядя перед собой.

Неуверенным тоном, как бы надеясь, что я его опровергну, он спросил: — Попал в Ирак, и у него всё началось снова?

В горле у меня стоял комок, я повернулся к окну.

Это я послал его туда. Он смотрел на меня так, будто я ему что-то должен… Типа, у меня всё в полном порядке, а ему плохо. И это заставляет тебя считать, что ты должен что-то придумать… А сам думаешь, как он артистично всё подает, чтобы тебя шантажировать… И в голову не пришло… что его действительно что-то мучает. Этот синдром.

Но сейчас мне этого говорить не следовало.

Будь трезв. Проанализируй факты. Займи оборону.

Я оглянулся. Главный смотрел на меня. Я — на него. Он показался мне очень далеким, словно нас разделяет нечто большее, чем пространство.

Я прочистил горло.

— Может, синдром его и мучает. Но если бы он совсем слетел с катушек, то там бы так долго не выдержал. Не добрался бы до Багдада.

— Но он же не посылал такую хрень с самого начала?

— Посылал.

— Да? — Он посмотрел на меня испуганно, будто спрашивая: где конец новым признаниям?

— Я покрывал его… Потому что