Дом Богачей - Михаил Лопатин

В общем, молодость свою отец истратил на избранное ремесло, но теперь мог зарабатывать из любой точки мира и хотел еще успеть поездить по городам с презентациями своих книг, путешествовать в свое удовольствие, наслаждаясь каждым днем. Как вы понимаете, не было и речи о том, чтобы ездить с женой по храмам и «кому-то там служить» дни напролет. На одну утреннюю молитву у моей матери уходило несколько часов, шестнадцать кругов пений «Харе Кришна» с пяти часов утра на четках из ста восьми бусин – по одной на каждую мантру – вы можете понять наше смятение. Мы не знали, куда деваться и что с этим делать.

Коля – двадцатипятилетний здоровяк, который даже не доучился в университете, потому что все свое время растратил, идя по стопам матери. Отец был в бешенстве, дом был полон криков не один год. Я тоже иногда вмешивался. На мой вопрос: «Чем ты вообще думал?!» – брат обычно высказывался так:

– Ты цепляешься за материальные блага, Адам, зациклен на иллюзорных достижениях, выдуманных людьми с ограниченным разумом.

– Я стараюсь развиваться, чтобы не бросить университет, как ты! Учусь зарабатывать, чтобы жить, питаться, наслаждаться дарами современности и быть счастливым, – я пытался говорить на своем языке, но подводить к его вере в «счастье».

– Я уже счастлив, Адам, ибо преисполнен энергией Бога.

После таких фраз у меня, конечно, опускались руки. В среднем так звучал любой наш спор о выборе его жизненного пути. Ох, и обработали же моего брата. Но когда любишь свою семью, принимаешь всех такими, какие есть, с их изъянами и увлечениями. Да и что мы с отцом могли сделать – запереть их с матерью дома?

Обработка мозгов моего брата началась настолько же незаметно, насколько безобидно: поначалу он просто возил маму на ее собрания в храм на отцовском «Пежо». Потом Коля, наверняка тоже названный с подачи матери в честь православного Святого Николая, пока она еще была христианкой, стал за компанию посещать сеансы вместе с ней. Он впервые побывал у кришнаитов примерно в моем возрасте, восемь лет назад. В те годы его подростковая восприимчивость окончательно дала трещину, ведь на уши присела даже родная мать. Двести километров до храма Кришны они преодолевали в одну только сторону, им было о чем поговорить. Мы с отцом случайно узнали, что у них есть вторые имена там, в общине: Мадхусудана вместо Анны и Мадхумангал вместо Коли.

Словом, у них были свои идолы, ориентиры и своя Вселенная, а у моего отца, писателя-фантаста, своя. И лишь мне неожиданно выпало прожить в мире, полном любви, страсти, ревности, грехов, похоти и даже опасности. В нашей семье лишь я мог видеть Истину, все тайны в мельчайшем царстве скрытых деталей. Благодаря своему хобби.

Шпион, выйди вон

Я обожал шпионское кино, смотрел запоем все, от «Племени изгоев» до «Казино Рояль». А чтобы расслабиться вечером после учебы, включал успокаивающие меня фильмы про киллеров. Мне нравилось, с какой ловкостью нападали и исчезали прямо в воздухе профессиональные убийцы и секретные агенты: Леон Жана Рено, Бонд Пирса Броснана, Борн Мэтта Деймона или Чигур Хавьера Бардема из ленты «Старикам здесь не место». Хотел бы я иметь такую ловкость, но Всевышний посмеялся надо мной, подкинув неукротимую страсть к скрытому шпионажу в соединении с невероятным ростом – два метра девять сантиметров: безумное недоразумение для подростка, питавшегося два раза в день и набравшего к семнадцати годам жалкие восемьдесят килограммов. Я был худым и ничего с этим не делал, штанги никогда не поднимал. Вообразить мое невероятно долговязое тело нетрудно, вспомните силуэт Слендермена. Люди старше тридцати, вскормившие нас напичканными ГМО продуктами, удивляются такому рослому поколению.

Я даже изучил основы электротехники – вот насколько полюбил шпионские штучки из фильмов, все эти радиомаяки, скрытые в шляпках гвоздей микрокамеры, GPS-навигаторы в брелоках, реактивные ранцы, крошечные диктофоны в форме флешек. Закупаясь мини-аккумуляторами, микросхемами, предохранителями и скрытыми микрофонами в тематическом магазинчике «007» на бульваре Сен-Марсель, я переделывал квадрокоптеры, улучшал дроны, модернизировал крохотных передвижных роботов с камерами, извлеченными из видеорегистраторов, и даже комплектовал их стабилизаторами видеосъемки по типу луноходов или наподобие гусеничных роботов у спецназа, которых они пускают перед собой для разведки опасной территории или разминирования бомб. Иногда мои работы покупали соответствующие ценители, коллекционеры или просто инфантильные «взрослые дети», любители таких игрушек.

А однажды отец пригласил на чай наших соседей. Они увидели меня с паяльником, решили, что я имею какие-никакие навыки в электротехнике, и рассказали о своей проблеме: мол, денег на новый холодильник нет, а за официальный ремонт дерут три шкуры, требуют едва ли не полную стоимость холодильника. Так я впервые отремонтировал бытовую технику соседям. Холодильник изнутри покрылся наледью, дело было в замене термостата, я купил его всего за десять евро и подключил. Мои труды наградили не только деньгами, но и слухами. После того случая по дому разошлась молва, для соседей я стал мастером на все руки. Расценки мои были скромными, я менял тэны в электрочайниках, терморегуляторы в стиральных машинах, двигатели в пылесосах, мне стали доверять и наконец обращались со всего округа, работы было хоть отбавляй. Пока я зарабатывал ремонтом бытовой техники, развернув свое дело еще в первом классе4, мой брат не добился в своем возрасте ничего. Мать говорила, что я занимаюсь не тем, чем нужно. Но деньги иногда просила. Моя клиентская база росла, оставалось поднять цену, дать рекламу в интернете и взять себе напарника, чтобы поставить прибыльное дело на конвейер. Но тем злосчастным летом я потерял не только доход – я потерял все, включая собственную свободу.

Иногда тайком от всех я записывал разговоры окружающих на диктофон, незаметно включая его в самые неожиданные моменты, переслушивая потом на записях редкие фразы, забавные ляпы, милые моменты, смешные пустяки. Но однажды эта невинная привычка лишила меня почти всех друзей. Это произошло на вечеринке у друга детства. Ранее я был уверен в каждом человеке нашей компании, мог по-настоящему расслабиться в этом кругу и поделиться секретами. Праздновали у него в квартире. Я включил диктофон, потому что уже подозревал одного из друзей в излишней болтовне обо мне, он был в нашей компании в роли шута, все это понимали, кроме него, и мне попросту надоело общаться с шутом. Сидя за столом, я под шумок наклонился якобы за упавшим стаканчиком и поместил диктофон между секциями перекрытого радиатора отопления, да так ловко, что никто из десятка приятелей ничего не заметил. Я осознавал, что перегибаю палку в своем шпионаже, а значит, не сошел с ума окончательно. Понять мое смятение тех дней мог любой, переживший предательство и последующее разочарование.

Мне нужна была разведка на местности, и я ее осуществил – заострил на себе внимание толпы, заговорив о своих успехах в учебе или еще чем-то, не помню, и отправился в магазин на полчаса. Разговор обо мне логически продолжился в мое отсутствие, на записи мне перемыли все кости, не обойдясь без унижений и оскорблений. Без объяснений я сам оборвал все связи – просто перестал приходить на тусовки, а затем и отвечать на звонки. Наверное, они до сих пор не понимают причин моего ухода. На какое-то время я так полюбил одиночество, что увяз в нем, став отшельником.

Оставшись без друзей, я потихоньку лишался и семьи – у родителей все откровенно шло к пропасти развода. За один год я потерял весь свой круг общения, мне было одиноко, где-то в глубине души я начал ощущать потребность в новой жизни. В новых людях. В новом месте. Назло всем. Пожалуй, такие, как я, и попадают в секты в первую очередь. Временно уязвимые, сломленные. Отчаявшиеся.

Глава 4.