Однажды в лесу - Бибхутибхушон Бондопаддхай

поджидает ли меня дома скорая смерть. Прощай, озеро Сарасвати! Прощайте, стройные ряды прибрежных деревьев! Прощай, бескрайний лунный лес! Неясными, едва различимыми отзвуками вольной жизни ты будешь являться ко мне в воспоминаниях, когда я буду стоять на шумных улицах Калькутты и думать о тебе; раз за разом в памяти будут всплывать образы посаженных Джуголпрошадом деревьев и растений, зарослей лотоса и паучьих лилий по кромке воды, воркующих в чаще леса за тихими обедами голубей, желтых соцветий колючих кустов барлерии, верениц летящих по голубому небу над твоими синими водами уток и красноносок, следов копыт детеныша лани на мягкой земле вдоль берега, уединенности и глубокого одиночества… Прощай, озеро Сарасвати!

На обратном пути мне встретились небольшие трущобы, выросшие примерно в миле от озера на расчищенном от леса участке земли. Это место называлось Новая Лобтулия, подобно Новому Южному Уэльсу или Нью-Йорку. Поселившиеся здесь семьи, нарубив деревья (поблизости такие высокие не росли — значит, точно принесли из лесов Сарасвати), построили несколько низких хижин с крытыми травой крышами. На влажном крыльце валялись бутылки кокосового или прогорклого горчичного масла со сломанными горлышками, несколько плетеных корзин, медные кувшины и подносы, а также топорик, мотыга и лопата; здесь же ползал смуглый голый ребенок, рядом, словно якша[100], сидела, охраняя свои богатства, полная смуглая женщина с широкими серебряными браслетами на руках. Всё это составляло быт практически всех людей здесь, и не только здесь — это была картина жизни и Ишмаилпура, и Нарха-Бойхар. Я часто размышлял о том, откуда приехали эти люди: им было неведомо, что такое родной, отчий дом, привязанность к своей деревне и соседям; сегодня они жили в лесах Ишмаилпура, завтра переселятся на высокие насыпные острова Мунгера, а послезавтра окажутся в тераях у подножия гор Джойонти — их жизнь была движением, и всё вокруг было их домом.

Услышав знакомый голос, я подъехал ближе и увидел Раджу Панде, сидящего внутри одной из хижин и дискутирующего о вопросах религии. Я спешился, и меня тут же усадили, поприветствовав со всеми почестями. В ответ на мой вопрос Раджу рассказал, что пришел сюда лечить людей народными методами. За визит ему удалось заработать четыре килограмма ячменных зерен и почти восемь пайс. Он был доволен и теперь коротал время за беседой на философские темы в компании местных.

— Садитесь, господин. Помогите нам решить один вопрос. Как вы думаете, существует ли край света? Я вот им говорю, что подобно тому как у неба нет конца и края, так же их нет и у земли. Ведь так же, господин? — обратился ко мне Раджу.

Отправляясь на прогулку, я и не думал, что мне придется столкнуться с таким сложным и важным научным вопросом.

Я знал, что философский ум Раджу всегда занят поисками ответов на сложнейшие вопросы, в разрешении которых он неизменно демонстрирует фундаментальность и оригинальность своей мысли: так, радуга у него вырастала из курганов термитов, звезды на небе были приспешниками Ямы[101], посланными им, чтобы следить за растущим числом людей, и тому подобное.

Я попытался объяснить им всё, что знал об устройстве Земли. В ответ на это Раджу парировал:

— Почему солнце восходит на востоке и заходит на западе? Или вот, из какого океана оно поднимается на рассвете и в каком тонет на закате? Кому-нибудь уже удалось найти ответы на эти вопросы?

Раджу знал санскрит, слыл ученым человеком, и, услышав от него о «поисках ответов», глава семьи вместе со своими домочадцами-гангота уставились на него в благоговении, думая, вероятно, что господин лекарь в пух и прах разбил этого бенгальского бабу, дилетанта-поклонника английских книг.

— Раджу, это обман зрения. Солнце никуда не движется, оно стоит на месте, — ответил я.

Он удивленно посмотрел на меня. Гангота снисходительно заулыбались, а потом и вовсе расхохотались. О Галилей! И вот такие темные невежды бросили тебя в тюрьму.

Оправившись от изумления, Раджу сказал:

— Вы хотите сказать, что бог Сурья не поднимается утром из-за холмов на востоке и не погружается на закате в океан на западе?

— Нет.

— Так написано в английских книгах?

— Да.

Знания придают человеку отвагу. Спокойный, безобидный Раджу, который никогда ни на кого не повышал голос, сказал теперь громко и с чувством:

— Вздор, господин. Один старец-садху из Мунгера однажды побывал в горной пещере на востоке, из которой каждый день бог Сурья поднимается на небо. Ему пришлось очень много пройти, та гора была на самом краю земли. Там внутри, за большим камнем, стояла его небесная колесница. Абы кто разве сможет увидеть такое, господин? Только великие подвижники на это способны. Этот садху принес тогда кусочек той небесной колесницы — такой сверкающий, мой друг Камта́прошад видел его своими глазами.

Завершив свой рассказ, Раджу с гордостью окинул взглядом сидящих вокруг гангота.

После такого внушительного и неопровержимого доказательства восхода солнца из-за горной пещеры на востоке мне не оставалось ничего, кроме как молчать весь остаток вечера.

Глава 16

1

Однажды я предложил Джуголпрошаду:

— Пойдем поищем новые деревья и растения в горах Мохаликхарупа.

— В тех лесах растет одна лиана, такую больше нигде не найти. Местные называют ее «чи́хор». Давайте поищем ее, — воодушевился он.

Наш путь пролегал через новые поселения Нарха-Бойхар. Все они были названы в честь того или иного местного вождя — Джоллутола, Рупода́штола, Бего́мтола и тому подобное. Отовсюду слышался монотонный стук перемалываемого в ступках ячменя, из глиняных хижин в воздух поднимались кольца дыма, на обочинах дороги резвились, поднимая клубы пыли, нагие смуглые дети.

Северные границы Нарха-Бойхар были по-прежнему покрыты густыми лесами — единственный уголок в две тысячи бигхов этого некогда чарующего лесного края, еще не сданный в аренду. Остальные три четверти уже обзавелись новыми хозяевами. В Лобтулии же от лесов не осталось и следа. Я видел, как сильно опечален от этого Джуголпрошад.

— Пришли гангота и всё порушили, господин. У них ведь нет своих очагов, бездомные кочевники. Сегодня здесь, завтра там. Уничтожили такой лес!

— Это не их вина, Джуголпрошад. Помещикам ведь тоже нужно платить налог государству, не отсчитывать же им его всё время из своего кармана. Они не позволят этим землям пустовать. Это заминдары привели сюда всех этих гангота, в чем же они провинились?

— Господин, не отдавайте им озеро Сарасвати. Мы с таким трудом вырастили там все эти деревья и цветы.

— Это не зависит от моей воли, Джугол. И так столько времени его оберегал, хватит. Как долго я еще продержусь,