Долгая зима - Владимир Иванович Петров

Милиному дедушке пришлось срочно перестраиваться в своих планах, на сутки ужаться в неотложных делах.

– Команда «Носов не вешать!». – Довольный принятым решением, Владимир Иванович легонько щёлкнул по симпатичному носику внучки, намерившейся перед отъездом по селу и его окрестностям с отцом пройтись, потом друзей своих на прощальное чаепитие собрать. – Не унывай! Будут тебе и экскурсия, и посиделки.

Успокоил он и сына:

– Баня не отменяется. Само собой, с обещанными мной суворовско-генералиссимусовскими ста граммами. Уговорю друга не воскресным вечером на ночь глядя, а на следующее утро пораньше выехать, чтобы на работу ему успелось…

В оставшееся субботнее время, благо летний день длинный, и в первую половину воскресенья всё по задуманному им поделалось. Поэтому после обеда разрешил он сыну с внучкой прогуляться ненадолго.

Дмитрий, наученный вчерашним солнечным ударом, не забыл о своей бейсболке и кепке для дочери, пирожки и воду прихватил.

– С Красного бугра начнём, – определился он по экскурсионному маршруту. – Взглянем сверху на село, потом и пройдёмся по нему. По пути об увиденном что знаю расскажу.

Они поднялись на косогор напротив дома, остановились у водонапорной башни. Дмитрий обратил внимание Милы на приткнутые к сбегающей вниз от башни к центру села грейдерной дороге длинные саманные строения под шиферными крышами с огороженными жердинами площадками:

– Это колхозные фермы для коров. К ним от башни трубы тянутся. Сейчас только к одной из них, той, что ближе к дороге, вода подаётся. Другие две пустуют. Колхоз, считай, развалился. Раньше здесь рядом с фермами и овчарня имелась, и конюшня для большого табуна была. Сани, телеги разные возле стояли. Всё распродали, растащили. – Дмитрий досадливо махнул рукой, словно имел самое прямое отношение к былому колхозному добру. Помолчал. Потом подошёл к башне, постучал по её железной округлости: – Полная! И в наш двор отсюда вода доходила. Для полива огорода дед мой, Пётр Васильевич, трубы проложил. Их тогда задарма почти брали у нефтяников. Они только-только разворачивались вокруг села со своими буровыми вышками, щедро материалами снабжались. Питьевую воду всё же из колодцев брали. Когда их не стало, водопровод по улице провели. От него уже отец, дедушка твой, трубы во двор проложил, колонку поставил.

Недалеко, правее от башни, высилось несколько больших скирд из тюков сена уже нынешнего укоса. К ним, по пути к Красному бугру, и направились городские гости.

– Зимняя кормёжка для коров, – пояснил Дмитрий дочери предназначение скирд. – Гумном это место называется. Сейчас только для одного гурта корм заготавливается. Раньше, лет двадцать назад, их три было, и каждый вдвое больше по численности. Представляешь, сколько кормов для них требовалось?! Причём не тюковали ещё тогда. С недавних пор только техникой подбирать стали сено, в рулоны и тюки прессовать и увязывать. Хорошее дело, удобно и с поля возить, и на ферме использовать: развязал тюк и раскладывай себе по кормушкам. Прежде приходилось с поля на гумно скошенное доставлять на тракторных тележках, а то и на лошадях, впряжённых в рыдваны, телеги такие с высокими решётчатыми боковинами, в омёты укладывать, потом отсюда на ферму возить. И всё, считай, вручную. Вил из рук не выпускали…

– Пап, ты прямо как заправский колхозник говоришь, – прервала его Мила, – будто сам тут работал.

– Нет, конечно, в колхозе я не работал. На летние каникулы только с родителями сюда приезжал. Умудрялись они ежегодно после окончания моих занятий в школе свои отпуска брать. Как раз в июне – августе получалось. Тогда и довелось мне за сенокосными и уборочными работами понаблюдать. И как на гумне силосный курган рос видел, – завспоминал Дмитрий. – С полей скошенную и размельчённую молодую, ещё без початков кукурузу и подсолнух без семечных головок возили на машинах с приспособлениями в кузовах для выгрузки с них зелёной массы. Прадед твой Пётр Васильевич своим большим трактором, С-80 назывался, стаскивал привезённую зелень в кучу. Выраставший на глазах курган начинал утрамбовывать тракторными гусеницами, заползая на него выше и выше. Я всё боялся, вдруг трактор деда перевернётся, на что он, посмеиваясь, успокаивал: «Не бойся! Не впервой…» Впрочем, курганное силосование вскоре прекратили, на траншейное перешли. Видно, и впрямь небезопасно было по этой крутизне тракторами лазить…

– Кроме силоса, коровам ещё солома требовалась, – продолжил просвещать дочь Дмитрий, уже удаляясь с ней от гумна. – Её сейчас тоже тюкуют. Прежде, в отличие от сена, лишь несколько соломенных омётов взмётывали на заготовительной площадке. В основном их прямо в поле ставили. Сволакивали тракторами порядно набросанные комбайнами копёшки в большие кучи и омётили. Зимой их на гумно притаскивали на волокушах. Омёты, которые поменьше, дед мой одним своим мощным трактором тянул. Большие – двумя колёсными «Беларусями» тащили, при обильном снеге – гусеничными тракторами, дэтэшками.

Так, разговаривая, отец с дочерью поднялись по пологому подъёму на вторую горку, и по расположению, и по величине средней между косогором с водонапорной башней и Красным бугром. С неё хорошо была видна ещё одна заметная возвышенность в ковыльном холмистом приволье.

– Шихан-горой зовётся, – указал на неё Дмитрий. – На её склонах мы с дедом круглые и овальные камешки – голыши собирали для бани. За этим Шиханом мой дедушка в последние свои годы работал мотористом установки по подаче воды из озерца на люцерновое поле. Озерцо представляло собой вырытую котловину, куда из Ток-реки вода по трубам закачивалась…

– Скоро до Красного бугра дойдём? – перебила Мила отца.

Ей уже изрядно поднадоели его подробные описания былой колхозной жизни, не совсем для неё интересные, во многом и непонятные.

– Считай, на подходе уже к нему. Вон он перед тобой высится.

Они сбежали с крутого откоса холма, на котором стояли, к овражку у подножия, как показалось Миле, большущей горы.

– Ого, как он углубился! – удивился Дмитрий овражку. – Недавно, помнится, ложбинкой был. Мощно вешние воды поработали!

Он помог дочери одолеть заросшее лопухами, крапивой и другой сорной травой первое возникшее на сегодняшнем пути препятствие, не отпуская руки потянул её наверх.

– Никогда на такую высоту не поднималась, – облегчённо выдохнула Мила, когда наконец-то забрались на Красный бугор и облюбовали обзорное место.

– Теперь можно и передохнуть, – сказал Дмитрий.

Они уселись на увядшую жидкую зелень, съели по пирожку, водичку попили. Перед ними, как на ладони, раскинулось большое село.

– Когда спустимся, прогуляемся по нему. – Дмитрий подал дочери мобильный телефон. – Попробуй набрать маму. Может, на горе есть связь с городом.

– Не получается… Камера лишь работает.

– Тогда пофоткай. Видишь, как отсюда всё хорошо просматривается. Прямо перед нами