Москва, Адонай! - Артемий Сергеевич Леонтьев

Олег действительно был девственником, хотя никому, даже родителям не говорил об этом, но судя по постоянному материнскому шепоту, обрывки которого доносились до него по утрам, и подозрительным взглядам дворовой продавщицы бабы Нюры, да и всем этим шуточкам в театре, девственность Олега каким-то ей одной известным способом умудрилась заявить о себе всему миру – природа данного разоблачения до сих пор оставалась тайной для Олега, хотя иногда, глядя в зеркало, он подозревал, что его с поличным выдает собственная физиономия – слишком невинная, почти цыплячья шкурка страшненького лица все-таки была до ужаса красноречива. Определенно, для молодого человека, разменявшего четвертый десяток, в этом факте имелось что-то крайне неловкое, и Олег не на шутку беспокоился по поводу данной детали своей личной жизни, но лишаться девственности, впрочем, все-таки не спешил.

Общая суматоха в коридоре:

– Лысый, дай сигарету.

– Столица Пакистана? Исламабад – дэ-э-э, «Д» – Дакар, так-с, слушай, а на кой нам это сдалось вообще, Петруша? Чай, не пойти ли нам с тобой к Тосечке? Она дама знойная, сластолюбивая…

– Вчера смотрел «Россия» – «Португалия»? И не говори, за такое надо громоотводом пороть. Пятками кверху подвесить на фонарных столбах всю команду…

– Да я с ним в Тайланде познакомилась… такой классный поначалу… и красавчик, очень такой видный, знаешь, ну и по разговорам очень такой адекватный, блин, ну все так классно, все так классно шло, но потом в его жизни появился «Ягуар» и все, блин, как-то сразу на «нет» сошло… после литра этого пойла, все, это другой человек, понимаешь?… Такой дебил сразу, знаешь…

– Но ты пойми, Лавруша, что перед Шекспиром стояли совершенно иные задачи… Театр – с точки зрения длительностей – это искусство давать факты со скоростью мыслей. Дело в том, что на театре все зримо, все вовне, все движется лишь вдоль реального ряда…

– Иннокентий, рано или поздно эта Тосечка непременно заразит тебя какой-нибудь венерической гнусностью – вот к гадалке не ходи, что заразит…

– Да подала я на развод, все, хватит с меня года… не жизнь, а мастурбация какая-то. Я себя с ним не женщиной, а черт-те кем чувствую… как не приду, он либо в качалке, либо в стрелялки свои режется…

– Сегодня с утра аж страшно… еле сполз с кровати, отвечаю… башка до сих пор болит… сколько мы с тобой наподдали вчера? Литра по полтора будет? Костик, ты не помнишь, откуда у меня в сапоге шаурма оказалась, и какая сука мне на жопе фломастером штрихкод нарисовала?

– Действительность театра почти сплошь из действий, без примесей и лигатуры. Сама мысль для того, чтобы включиться в действительность сцены, должна стать монологом, то есть переключиться из идеального ряда в реальный…

– Соцсети в этом смысле очень характерная штука, я те отвечаю… решил тут исследование провести, короче, открываешь личные сообщения «В контакте», смотришь на последние десять диалогов: и я те отвечаю, что девять из десяти будут те телки, кого… ну… либо в далеком прошлом когда-то пежил, либо недавно совсем трахались, а в самом невинном случае там будет туманный перепихон на горизонте в желаемом будущем, хотя бы на пару палок перспектива… первые десять контактов – я те отвечаю. И та же история с лайками, когда новую фотку добавляешь.

– Да поршням хана вообще, там жесть, полетело все… И как назло уже месяц гарантия закончилась, прикинь? Слов нет. Я им в салон гранату, сукам, впиздячу точно. Ф-1 в окно закину и крикну «Аллах Акбар»…

– Вчера смотрел по телику, как мужик жрал живых мышей и тараканов?

– Слушай, да он вообще никакой в постели: у него стоит – не стоит, поди разбери… как чайный пакетик в тебя опускает, серьезно… зато весь в мышцах и все разговоры про белки да углеводы… Ковырялка, а не мужик.

– Оставь покурить… Слушай, ну я ведь предупреждал тебя, взял бы япошку, не мучился бы… Европейцы давно уже такую политику гнут: специально делают, чтобы машина через полгода-год начала просить… иначе они бы разорились, так их азиаты прижали… Да это же жесть, аудеха три ляма стоит, а коробка полетела на второй тысяче, нормально вообще? Это у друга, да. А у тебя вот поршни – хрен редьки не слаще… они покрытие специальное делают – сухая смазка называется – смесь торлона и кремния с полимерной основой: алюминиевый блок и поршень из алюминиевого сплава – несовместимы, они стираются на раз-два-три, в аккурат под занавес гарантии… нет бы чугунный блок поставить – у него линейный коэффициент расширения, ну или хотя бы чугунные гильзы… зато крутой ездишь с мерседесным пузом, теперь вот раскошеливайся, корми этих умников… Я на тойоте уже пятый год, а только колодки менял и так, по мелочи чуток…

– Таким образом театр заставляет факты как бы впрыгнуть внутрь человеческого черепа и мчаться в потоке его мышления…

– Слышь, ты челен мой понежнее давай дерхай, там одних мышц – две штуки и 25 % хрящей… а у яиц семь оболочек! Шутка ли? Да во всем твоем меркантильном и бренном теле столько добра не наберется… челен – сложнейший, сука, организм. Анатомия – великая вещь.

Чья-то вездесущая рука ущипнула проходящую мимо статистку за ягодицу, что Олег увидел уже только боковым зрением, когда проверял сцену. В дверном проеме пролетел чей-то кед, запущенный в неизвестном направлении. Белые шнурки развивались лапшой. Алексеич рыгнул фальцетом – Вальдемар был единственным в мире разнорабочим, умеющим рыгать фальцетом, а еще он идеально пародировал эстонский акцент (тому и другому он научился во время экспедиции на побережье Байкала).

Явление IV

Лика долго ворочалась в постели – все же уснула. Буквально через час ее разбудил странный шум: где-то внизу, за стенкой слышался треск и дребезг, скрип терзаемой мебели, грохот падающих предметов, удары о стену – в квартире на нижнем этаже урчало, как в брюхе, клокотало, потом окно соседа выплюнуло себя наружу стеклянным крошевом. Ночь наполнил глухой, сдавленный выкрик. Расколотое стекло вывалилось наружу, царапая подоконники нижних квартир мелкими коготками Лика накинула халат и выбежала на балкон.

«Опять этот сатанист снизу!» С соседнего балкона, как из звериной клетки, рвался захлебывающийся хрип-сипение. «Господи, режут там его, что ли?!»

В окне странного соседа промелькнула спина, Лика видела: парень чуть было не сорвался вниз, но торопливо вернулся в квартиру. Через минуту раздался нервный стук молотка, потом все резко стихло.

Утром спускалась по лестнице. Лифт опять не работал – снова кто-то застрял, снова кто-то что-то куда-то засунул, что-то открутил, поджег, выковырял: не