Москва, Адонай! - Артемий Сергеевич Леонтьев

то-то бы бучу подняли, больнице бы всю репутацию напрочь втоптали, подумали бы, у нас все такие, а с меня что взять, я женщина открытая, да и у мужика-то щас вон оно что, даже у живого и то не поднимешь, уж вялые все, спились-скурились, а если мертвый, уж подавно никак не поднять, висит, скукожился, и все тут, хоть загладься, навидалася я тоже, значит, в морге-то, и спортсмены у меня были, Аполлоны как есть, и актер даже один попался – красавчик, как-то помню, санитар напился, и я за него обмывала тело, рассматривала, жалко добро, ни за что ни про что пропадает, внушительно так лежал между ног, как мавзолей прям или стела, только потолще, но чтобы вот так вот на покойника лечь, это ни в жисть, ни в жисть, даже если бы поднялось бы у этого мертвого актера, чего там, это нет уж совсем пресвятая Богородица, знаете ли, Матронушка, не простили бы за такую хуйню, так что не надо, не надо нам про уважение рассказывать, я человек практический, но это все лирика, – женщина повернулась к лейтенанту. – Тварищ участковый, вам надо найти его родных, надо сообщить им об этом несчастье… Я сама даже готова посодействовать. Позвонить, ежели там, встретиться надо… вещи может отдать его… да и по поводу компенсации было бы нелишне тоже узнать, что и как, тварищ милиционер, вы меня слышите?

Участковый проигнорировал вопрос хозяйки. Увидел, что врач начал упаковывать свою сумку, и подошел к нему.

– Ну что, на экспертизу?

Врач достал из нагрудного кармана мятую пачку и подцепив зубами сигарету, прикурил.

– Регистрируй уже, но о подозреваемых можешь забыть. Сейчас наряд ваших приедет, так и скажите все… Сначала, как только увидел, что художник, был уверен – передоз очередного лунатика… поиск музы, утраченное вдохновение. Обычная практика… но нет характерного запаха и никаких следов… Думаю, сердце разорвалось. Не знаю, может, инсульт был, хотя у молодых редко… Вскрытие покажет, в общем, но своя смерть, это без сомнений. Налицо слишком сильное истощение.

Лейтенант кивнул:

– Ладно, можете забирать его… Девушка, погодите…

Полицейский подал Лике планшет с протоколом.

– Распишитесь в графе понятого. Все данные, там выше еще несколько строк заполнить нужно.

Лика оперла планшет на стену и вписала паспортные данные.

– Телефончик еще не забудьте оставить.

«Этого еще не хватало! Такого романтичного мента у меня еще не было – рядом с трупом-то, самое то».

Поймав на себе недоуменный взгляд женщины, полицейский смутился:

– Да нет, вы не поняли, в протоколе имею ввиду, чтобы в случае чего, могли связаться с вами…

– А-а-а…

Лика натянуто улыбнулась и вписала телефон, после чего снова подошла к картинам.

В эту минуту в комнату вошел нерешительный молодой МЧС-ник с курсантскими погонами и молочными щечками. Раздухарившаяся хозяйка, казалось, только сейчас его вдруг разглядела, как будто только что проснулась, разлепив свои жирные веки. Она подбоченилась и с вопросительным вызовом уставилась на интеллигентного юношу:

– Так, господа спасатели, а это что за щекастый хуесос тут нарисовался?

МЧС-ник со шрамом моментально среагировал:

– О Аллах всемогущий… женщина, это не хуесос, это наш стажер – Ванюша Андреевич… Ванюш Андреич, яви нам интеллект и чувство собственного достоинства.

– Гав! Гав!

Хозяйка брезгливо сощурилась:

– А почему он тявкает?

– Это он от нервов, сука-урод. Все-таки первая рабочая смена за стажировку, а уже седьмой человек за эту ночь его щекастым хуесосом зовет… И главное, – тут спасатель Роман возмущенно воздел руку к потолку. – И главное, как сговорились все, вот почему именно щекастый? Предположим, что на хуесоса он действительно очень даже похож, но почему, ради всего святого, почему именно щекастый?

– Гав! Гав! Гав!

Спасатель растрогался и с нежностью посмотрел на взволнованного стажера, как будто вспомнил что-то задушевное, известное о жизни курсанта лишь ему одному.

– Между прочим, очень тяжелой судьбы молодой человек… Да не переживайте, Ванюша Андреевич, скоро пойдем домой, я знаю, что вы тоже возмущены, но что поделаешь, такие у нас условия работы… Идите к ноге, Ванюша Андреич, вот сюда, к ноге, кому говорю…

Щекастый хуесос с курсантскими погонами суетливо подбежал к ноге спасателя, Роман почесал ему за ушком, а затем похлопал по макушке бритой головы.

– А теперь сидеть, Ванюша Андреич, сидеть… место, говорю, сука-урод.

Курсант послушно сел и затеребил хвостом по грязному, липкому полу.

Явление V

Через полгода после рождения сына Лиля вышла из зоны недосягаемости, всплыла на поверхность, как субмарина. Лика организовала для Орловского свидание с ней – назначила подруге встречу в кондитерской, куда пришел актер и ничего не подозревающая молодая похорошевшая мать: подчеркнуто опрятная и здоровая, чуть раздавшаяся хлебной белизной и вызревшая. Когда Арсений увидел ее, почему-то почувствовал на губах тонкое молочное послевкусие. Наткнувшись на Орловского, она вздрогнула, попятилась.

– Да погоди ты, не уходи-ты, Лиля, что ты… я просто хочу немного поговорить… Я же не прошу ничего… расскажи о ребенке, о себе… только это. Пара слов.

Актер резко встал, стол со скрипом отодвинулся в сторону – Лиля вопросительно смотрела, в пол-оборота. Насторожилась, как поднявшая голову антилопа – обернулась на треск сучьев и приготовилась бежать…

На минуту Арсению показалось, что он переигрывает.

Лиля долго и пристально смотрела – выжидательно, с боязнью заглянула в глаза – нащупала там спокойствие и прошла к столику, где Арсений только что сидел.

– Хочешь что-нибудь? Здесь какао и латте вкусный: я уже три чашки выпил, пока тебя ждал.

Равнодушно приподняла брови и пожала плечами.

– В принципе, не откажусь.

– Официант, можно еще два латте… один опять с ликером, а второй просто.

Смазливый парень с зализанными русыми волосами кивнул и пошел к бару. Пахло шарлоткой, вишневым пирогом и кофе.

Арсений с жадностью разглядывал лицо Лили, глаза торопливо перебирали каждую морщинку, коснулись ямочки на подбородке.

– Как бы после четвертой чашки тебе плохо не стало…

– Сегодня меня даже мышьяк с ног не свалит, такая во мне жажда жизни, – улыбнувшись, вскинул руки в стороны. – А вообще я уже полгода хожу, как оглашенный… очень счастлив, что ты родила ребенка… Хоть и не мне… счастлив, что он просто есть, существует…

Поправила русые волосы. Розовые губы дрогнули.

– С одной стороны, мне приятно твое отношение к наш… к моему ребенку, а с другой, я обеспокоена… Зачем ты здесь? Еще и Лику умудрился подговорить, чтобы она меня сюда заманила… Что задумал? У нас семья, и мы счастливы. А если говорить прямо: третий лишний – это же очевидно.

Поджала губы, как