С четырех сторон - Шрикришна Аланахалли

Победившая средняя невестка картинно склонилась к ногам свекра и сказала с наигранной горячностью:

— Касаюсь ног ваших, отец. Вы один защитили меня сегодня. Мне ваше покровительство спасения души дороже.

Окончательно обворожив старика, дочь всем известной беспутной Бало хихикнула про себя. А на свекровь, на старшую невестку, на ее мужа и на своего Сардарилала Митро глянула, как ножом полоснула, и вышла вон.

Банварилал возвратился домой усталый после шумного дня на зерновом рынке.

Сухагванти как раз приготовила легкий пудинг для свекра и подала ему ужин, скромно прикрыв покрывалом лицо. Она не уходила, пока старик не закончил еду, потом собрала посуду, полила ему на руки, налила стакан воды пополоскать рот и, развязав краешек покрывала, достала горстку изюма.

— Живи долго, старшая невестка, — благословил ее Гурудас, — пусть тебе бог даст счастья и покоя!

Сухагванти была уже у самой двери, когда он опять окликнул ее:

— Сухагванти, доченька, ну можно ли отплатить тебе за твою заботливость? Мы с женой наверняка что-то доброе сделали в прошлой жизни, а иначе за что нам такое счастье, такая невестка золотая?

Обрадованная нежностью свекра, Сухагванти пушинкой полетела на кухню.

Нет, думал Гурудас, никаких трудов не жалко ради семьи, ради того, чтобы детей поднять. Трудно было, ох как трудно, зато теперь, в старости, утешение. Взять хотя бы старшую невестку — не в этом доме родилась, не в этом доме росла, а как старается мне, старику, услужить.

Внезапно он увидел личико собственной дочери, Джанко. Вот только вчера она носилась здесь по двору, а теперь согревает чужой дом. Сердце Гурудаса сжалось от нежности при мысли о дочери — на крыльях полетел бы к ней, только бы взглянуть на нее разок, посмотреть, как живется ей в новой семье. Зима была тяжелая, и они не пригласили Джанко к себе. Что подумает новая родня?

— Тебе хорошо, — сказал он Дханванти, когда она вошла к нему, — ты так занята сыновьями и невестками, что о нашей дочери не вспоминаешь!

Дханванти закрыла за собой дверь, опустилась на кровать и устало произнесла:

— Письмо пришло от Джанко. Пишет, что сына первый раз стричь будет в месяце вайшакх[27]. Мундан[28] устроят как полагается.

— Первый наш внук, Дханванти, — удовлетворенно сказал Гурудас, — и бог его нашей Джанко дал. Подарки нужно хорошие приготовить.

Но Дханванти думала не о подарках.

— У Банварилала большие неприятности. Если он не выплатит долги, его…

Безмятежная улыбка сразу исчезла с губ Гурудаса. Он пугливо взглянул на жену и торопливо заговорил, успокаивая больше себя, чем ее:

— Тебе бы только из мухи слона делать! Что ты смыслишь в торговле зерном? Без кредита не торгуют, а кредит — это долги. Работать надо, и все будет в порядке.

— Ты бы видел, с какими лицами твой сын и невестка сидят, не говорил бы так! Неприятности у Банварилала. Ни есть, ни спать из-за них не может.

Гурудас начал выбираться из постели и закашлялся.

— Стоило отцу слечь, как эти бездельники все дело развалили.

— Да ни в чем они не виноваты, — замахала на него Дханванти, — что они развалили? Сам говоришь, кредит…

— Не вмешивайся! Зови сына! Будто сам не может прийти посоветоваться с отцом.

Дханванти пошла за сыном и пропала. Прошло не меньше часа. Гурудас терпеливо ждал, но сон все тяжелее давил на веки, и они опустились под его тяжестью.

…Когда Сухагванти позвала мужа на кухню ужинать, старуха сидела на низенькой скамейке перед очагом и не отрывала глаз от лепешек, которые распускались на раскаленной сковороде, как цветы. Дханванти не жалела масла.

— Сухаг, — позвала она не оглядываясь, — подай мужу сахар!

— Не нужно, мама, не хочу я сладкого!

— Сынок, мало ли что в лавке случится, что же, из-за этого голодным сидеть? Давай, невестка! Посыпь лепешку сахаром!

Откусив масленой, сладкой лепешки, Банварилал понял, что умирал от голода. Морщинки на лбу разошлись, и, жмурясь от удовольствия, он объявил жене:

— Никто на свете не печет такие лепешки, как мама!

Сухагванти улыбнулась свекрови:

— Мать сумела вырастить сильного мужчину из малыша, сосущего пальчик, — как сыну не преклоняться перед ней? И перед лепешками ее тоже!

Дханванти даже зарделась от удовольствия, но с притворной суровостью сказала:

— Хитра ты, Сухаг! Рассчитываешь вконец моего сына приворожить?

Банварилал привлек жену к себе и распорядился:

— Сбегай за Сардарилалом, Сухаг!

Сардарилала Сухаг не нашла, в комнате была одна Митро, которая старательно наводила красоту. Она уже надела ослепительно розовые шальвары и камиз[29] и, сидя перед зеркалом, любовно расчесывала волосы.

Митро смерила Старшую взглядом с головы до ног и пренебрежительно протянула:

— Никаких особенных прав у тебя нет, ребенка на руках — тоже нет. А замашки почему-то прямо как у свекрови. По-моему, ты даже перещеголяла ее. И что ты за человек? Посмотреть ведь не на что, а тебе всегда больше всех надо!

Митро погляделась в зеркало, наморщила носик и продолжала:

— Только-только я привела себя в человеческий вид — чтоб собственному мужу понравиться, только собралась ему навстречу выйти, а ты тут как тут! Хозяйка дома!

— Ну что ты! Меня муж за Сардарилалом послал! А его что, нет еще?

— Если твой деверь хоть раз вернется домой раньше, чем ночь последний дух испустит, это, Старшенькая, чудо будет. Солнышко с заката встанет! Нет его, нету дома! Думаешь, я его в шальварах прячу! Ах ты Старшая, а еще умница! Бегает небось по докторам, чтоб ему мужскую силу восстановили!

— Замолчи ты! — вспыхнула Сухаг.

Средняя невестка разделила волосы ровным пробором, уложила их на ушах и завернула узлом на затылке. Отыскивая духи в своей шкатулке с косметикой, она между делом спросила:

— Скажи, а у вас все нормально? Ну, ты сама понимаешь, о чем я. А то, если твоему мужу требуется, могу дать настоечку. Если нужно, конечно.

Сухагванти охнула и прикрыла покрывалом рот. Проклиная в душе судьбу, которая заставила ее общаться с Митро, она озабоченно сказала:

— Ты все шутишь, Средняя, а наши с тобой мужья в долгах запутались, и в лавке беда. А кому задолжали, мой не говорит.

На Среднюю это не произвело никакого впечатления. Она только головой тряхнула:

— Старшего деверя любимая женушка! Хозяйка дома! Пускай другие себе головы ломают, как долги выплатить да как дело не разорить. А у меня в голове такой джинн с рогами сидит — ой-ой!

— Не хочу я твоим словам верить, а все равно