Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин

еще одну проблему. Но тут же подумал о другом: «Неужели нужно все решать через Центральный комитет? Для чего же тогда вы? Ведь в вашем распоряжении громадный аппарат и все ресурсы области». Но говорить об этом не решился. Наоборот, попытался побыстрее подавить в себе крамольные мысли.

— Я думаю, что строительный отряд у вас будет, — сказал Колесников. И убрал со стола руки. — Почаще напоминайте об этом Батурину. Он у нас бывает почти каждый день.

Остудин понял, что аудиенция закончена. Он встал, секретарь обкома тоже поднялся. Протянув руку на прощание, Колесников сказал:

— Не теряйся. Напоминай о себе. А главное — ищи нефть.

Остудин не ответил. Да и какой смысл имел его ответ? Сказать можно все что угодно, но для него главным были не слова, а дела. Отпустив руку Колесникова, он повернулся и вышел из кабинета.

ТРУДЫ ВОЖДЯ

Такого внимания со стороны обкома партии к рядовой конференции Казаркин не помнил. Уже перед самым вылетом в Таежное ему позвонил заворг и попросил сразу же после конференции проинформировать, как она прошла. Видимо, мероприятию придавалось значение какого-то символа. Казаркин искренне пытался понять: «Какого?» Все три брошюрки он пробежал в один вечер и, честно говоря, был разочарован. Он ждал в них и человеческих, и философских откровений, а они оказались написанными дежурными словами на темы, не имеющие к сегодняшнему дню никакого отношения. К тому же мудрость партии по поводу подъема целины оказалась крайне сомнительной.

Насколько он знал, хлеба эта авантюра, если не считать самого первого года, стране не прибавила, а земле нанесла непоправимый ущерб. Тем не менее, Политбюро считает, что выход книжек — событие всесоюзного масштаба. Вполне вероятно, это и в самом деле событие, которое он не способен оценить. Скорее всего, оно имеет не просто идеологическое значение. В самом деле — война закончилась более тридцати лет назад, а страна возродилась из пепла и сейчас способна дать отпор любому агрессору. Видимо, все-таки скрытая мудрость в трудах Леонида Ильича есть.

Одно вызывало у Казаркина смущение — объем мудрости, уместившийся в трех небольших брошюрках. Все три, конечно же, были у него в дипломате. Помимо этого лежал достаточно объемистый «Служебный дневник». И Казаркин подумал, что если дневник подложить под брошюры, то пирамидка будет выглядеть внушительно. Когда он начнет говорить о гениальных трудах Генерального секретаря, станет похлопывать ладошкой по стопке, которая из зала будет смотреться нерасторжимым целым. И никто не догадается, что у него там — труды вождя или пустая тетрадка. Все пройдет на заданном уровне. Главное — не подкачал бы Краснов, успел бы отпечатать и отредактировать все выступления. Их, кстати, надо проверить самому. В таких делах доверять — доверяй, а проверяй трижды.

В Таежное Николай Афанасьевич взял с собой секретаря райкома Расторгуева, заведующего отделом пропаганды и агитации, и, конечно же, Татьяну Владимировну Ростовцеву, заведующую промышленным отделом районной газеты. По существу следовало взять заведующего не промышленным, а партийным отделом. Но уж очень коряво писал бывший райкомовский инструктор Федор Васильевич Липовцев. Да и некоторые простые истины ему приходилось повторять дважды. А вот Ростовцева все схватывает с полуслова. Когда Казаркин начал говорить ей о важности мероприятия, она ответила, слегка улыбаясь:

— Не беспокойтесь, Николай Афанасьевич, все будет на высшем уровне.

В такой ситуации улыбаться может только уверенный в себе человек. Уверенность журналистки передалась и Казаркину.

Сейчас Ростовцева сидела в вертолете напротив Николая Афанасьевича и то ли дремала, то ли прикидывала что-то в уме. Ее глаза были закрыты, красивое лицо выглядело спокойным.

Но Татьяна не дремала. Она представляла себе встречу с Таежным, в котором была последний раз полтора месяца назад. Еще до появления там Остудина. Сейчас она перебирала в памяти встречу с ним. Он не произвел на нее особого впечатления. Барсов выглядел и солиднее, и интеллигентнее. Даже в манерах у него было что-то такое, что заставляло относиться к нему с уважением. А Остудин просто молодой, крепкий, в меру самоуверенный парень, пока еще не битый местными условиями. И еще неизвестно, как он справится с ними.

Вертолет начал снижаться. Татьяна приникла к иллюминатору, пытаясь разглядеть встречающих. У здания аэровокзала стояли Остудин, Краснов и Еланцев. Казаркин вышел первым, поздоровался со всеми за руку, задержавшись около Остудина, спросил:

— Ну как, подготовились?

— Клуб готов, все выступающие определены, — ответил вместо Остудина Краснов. — Выступления отпечатаны на машинке.

Казаркин стрельнул по Краснову недовольными глазами: вопрос задан не ему, и высовываться незачем. Краснова он знал, а вот Остудин был ему еще не совсем понятен. Поэтому он к нему и обратился. До Казаркина дошли слухи, что Остудин противился масштабной читательской конференции и хотел проводить ее на буровых, надеясь уложиться в обеденный перерыв. И Николай Афанасьевич, отметая вмешательство Краснова, уже напористо сказал:

— Ты, Юрий Павлович, погоди. Я знаю, что ты подготовился, это твоя работа. Меня интересует отношение к мероприятию рядового коммуниста.

Разговор велся на ходу. Районные гости и хозяева плотной группой направлялись к имевшемуся в распоряжении экспедиции пассажирскому транспорту: остудинскому «уазику» и приспособленному под автобус ЗИЛу-151. Остудин, как хозяин, усадил на переднее сиденье Казаркина. Открыв заднюю дверь, пригласил Татьяну, второго секретаря райкома Расторгуева, затем забрался в машину сам. Остальные поехали в автобусе. По дороге к клубу Казаркин как бы шутливо заметил:

— Последний раз я здесь был полгода назад.

— Приезжайте чаще, — сказал Остудин, — мы своему начальству всегда рады.

— Плохо работаете, — наставительно заметил Казаркин. — Вот выйдете в передовики, готов приезжать хоть каждый квартал, — он сделал паузу и добавил: — Для вручения знамени. Верно я говорю, Артем Васильевич?

— Начальство всегда говорит правильно, — подтвердил Расторгуев. — Ты это, Остудин, учти.

Другой бы на месте Остудина поддакнул и заверил районных вождей, что экспедиция чести района не уронит. Но он не был обучен политесу, поэтому ответил как кондовый производственник:

— Работаем, как позволяют условия. Вот построим жилье, получим новое оборудование. А пока... — он тяжело вздохнул и опустил голову.

— Слушаю я тебя и думаю: неважный у нас политик начальник Таежной экспедиции, — качнул головой Казаркин. — Вместо того чтоб порадовать руководство, рассуждает без всякого энтузиазма. К Красному знамени, Роман Иванович, надо стремиться всегда. Оно для нас как светлое будущее, которое мы строим. По-твоему выходит, если большая цель нам сегодня не по плечу, так и стремиться к ней не