Они ненавидят друг друга - Аманда Вуди

посреди сенокосных полей. Мы часами лежали на дороге. Она указывала...» Он

поднимает палец, рисуя узоры в облаках. «... и учила меня созвездиям».

Его рука опускается. Снег собирается в его волосах, а дыхание вырывается из них

ленивыми белыми струйками.

«Ты видел своего брата», - говорит он.

Мое сердце замирает. «Да».

«Расскажи мне, что случилось».

Я прочищаю горло. Вкратце я перечисляю все, что произошло после нашей ссоры, -

от приступа паники до уничтожения письма, до поездки в Детройт в оцепенении, до

времени, проведенного с Томасом и моим отцом. Джона останавливает меня только

для того, чтобы попросить больше информации, и я не знаю почему, но тот факт, что ему не все равно, что он хочет узнать подробности, согревает мою грудь.

Когда я говорю ему, что снова начал ходить к психотерапевту, его брови

изгибаются.

«Ого», - говорит он, окидывая меня взглядом. «Однажды мы расстались, и вдруг ты

стал процветать».

Я фыркнул. «Скорее, фальшивые свидания с тобой придали мне мужества, чтобы

перестать убегать от своих проблем».

Сначала он молчит. Потом: «Какие бы шаги ты ни предпринимал, чтобы добраться

до брата, ты делал их сам. Я не имею к этому никакого отношения».

Я не спорю с этим, хотя он и не прав. Я не говорю ему, что с тех пор, как мы начали

эту схему, я чувствую себя более комфортно, или что благодаря ему я чувствую

себя достаточно безопасно, чтобы говорить о Томасе.

Ему не нужно это знать.

«Что происходит в твоей голове?» - тихо спрашиваю я. «Обычно все отражается на

твоем лице. Но... Я не могу тебя понять».

Он гримасничает. «Я зол. Расстроен. Устал. Может быть, благодарен. Но все равно

в основном зол».

«На своего отца?»

«На вас обоих».

Я вздрогнул. Его взгляд настороженный, но задумчивый. «Мне не следовало

вмешиваться», - шепчу я, переводя взгляд с него на него. «У меня не было права

принимать за тебя такое решение. Я сожалею, что причинил тебе боль. Но если это

поможет тебе жить лучше, я не жалею о своем решении». Я сглатываю. «Надеюсь, ты меня понимаешь. Но если ты больше никогда не захочешь со мной

разговаривать, я тоже пойму».

Я вижу, как Джона размышляет, прикидывая варианты. Он поднимается на ноги и

оправляет джинсы. «Ты... хочешь поговорить со мной?» - спрашивает он, явно

скептически настроенный. «Фиктивные свидания были для того, чтобы мы могли

поссориться, и наши друзья перестали бы нас уговаривать встречаться. Мы уже на

этом этапе, так что разве ты не должен воспользоваться этой возможностью, чтобы

сбежать?»

«Ну... то, что мы получили то, что хотели, не означает, что я не должен извиняться

за боль, которую причинил тебе», - говорю я, пожимая плечами.

«Хорошо. Ты извинился. Так что...» Он засовывает руки в карманы.

«Теперь мы пойдем разными путями?»

Я резко поднимаюсь на ноги и говорю: «Нет».

Джона ждет дополнения, но я ничего не могу придумать. Зачем я это сказал?

«Я возвращаюсь». С этими словами он начинает идти в сторону дома. Напоследок

он бросает взгляд через плечо. «Мой день рождения во вторник. Андре приедет, и

мы отпразднуем его тут. Если ты хочешь прийти... принеси мне подарок в качестве

второй части извинений... Я не стану тебя останавливать».

Он дает мне шанс. Еще одну возможность. Эта мысль заставляет меня улыбнуться.

«Я буду там».

Он продолжает идти. Я отпускаю его, потому что думаю, что ему нужно

пространство. Когда он уходит достаточно далеко вперед, я поднимаюсь на ноги, поправляя одежду. Запищал мой телефон.

КОЛЛИНС

Спасибо.

Я убираю телефон в карман, и моя улыбка становится шире. Я слабо вижу его

удаляющуюся спину. Потом я задаюсь вопросом, почему я улыбаюсь, мое лицо

теплеет, и вдруг слова Томаса звучат у меня в голове.

Думаешь, я не вижу, как ты говоришь о нем?

Моя спина выпрямляется. Глаза выпучиваются.

Подождите.

Нет.

Мое сердце замирает на полуслове.

Правда?

Нет.

Конечно, в редких случаях он был милым. Возможно, однажды я задержался на

мысли о том, чтобы обнять его или проболтать всю ночь. Возможно, я засыпал от

одной мысли о его улыбке, но это не значит, что я...

Мои руки загибаются.

Ох.

О, нет.

Только теперь мое сердце колотится, и меня захлестывают мысли о том, что Джона

улыбается, смеется, шепчет, целуется, спит, и о черт.

Я шлепаю ладонями по лицу.

Черт.

Джона

«С днем рождения! С днем рождения тебя! С днем рождения, дорогой...»

Несколько имен поднимаются с моего обеденного стола. Андре говорит «Джо-Джо», Дилан, как придурок, произносит «Маленькое отродье». Остальная часть

кафетерия выкрикивает бессвязные звуки. Я стою на вершине обеденного стола, кланяясь всем, пока руководитель не кричит: «Слезай, Коллинз!».

Неохотно я это делаю, и рев в столовой стихает до гула.

«А теперь торт!» Андре кричит, а Ханна достает пластиковые вилки и кухонный

нож.

Мои глаза блестят. «Тебе не нужно было покупать...»

«Покупать?» Майя насмехается. «Когда у нас в группе есть профессиональный

пекарь?»

«...Оу». Я бросаю взгляд на Дилана, который тащит на стол огромный торт, покрытый пушистой белой глазурью и посыпкой. Все с нетерпением ждут моей

реакции, очевидно, надеясь, что я брошусь в его объятия и буду умолять его

вернуться. (Ладно, скорее всего, они просто хотят, чтобы мы помирились, но

неважно.) «Э-э», - говорю я. «Спасибо».

Когда торт подплывает ближе, я сглатываю. Видно, что он потратил на него много

времени. Ровность глазури, тщательно уложенные посыпки. Когда Ханна разрезает

его, я понимаю, что он состоит из трех слоев.

Он до смешного вкусный.

«Тебе нравится?» Голос Дилана кроткий.

«Он идеален», - говорю я ему, запихивая в рот очередную порцию. «Как всегда».

Дилан прикрывает улыбку рукой и смотрит на свои колени. Я не знаю, почему он

ведет себя как застенчивая, скромная школьница перед своим возлюбленным.

Возможно, это вторая часть его извинений.

Я чувствую странную смесь сожаления и нетерпения после того, как пригласил его

к себе прошлой ночью. Все, что я знаю, - это то, что я в долгу перед ним после того, как он явился ко мне в дом моего отца.

Когда тетя Ноэль, Майрон и я приезжаем домой после школьных занятий, Дилан и

Андре уже там, болтают возле своих машин. Сначала мы делаем домашнее задание, чтобы не