Пассажиры империала - Луи Арагон

него всё время покрывался холодной испариной. Ещё не было трёх часов, когда тронулись в путь. Гору разбили на участки и распределили их между собой. Ивонну оставили дома, чтобы она сидела с госпожой Пейерон. Полетта от нечего делать немножко проводила Пьера и Пейерона.

Когда она возвращалась через террасу, туда почти одновременно приехали по дороге, проложенной через парк, два экипажа: порожний тарантас из «Альпийской гостиницы» в Бюлозе, с навесом из сурового полотна; в другом — очень изящном шарабане, запряжённом парой лошадей, которыми правил Норбер де Шандаржан (кузен Норбер), приехала шумная и весёлая компания: женщины в светлых платьях и молодые люди в соломенных шляпах канотье.

«Вот уж не вовремя явились!..» — подумала Полетта. Но она забыла о всех неприятностях, когда лошади остановились около неё и среди радостных криков и приветствий в шарабане поднялась со своего места молодая очаровательная дама в платье жемчужно-серого цвета и в розовой шляпке. Это была Дениза, только что снявшая траур. Нетерпеливо размахивая кружевным зонтиком, она подзывала к себе Полетту.

Подруги бросились друг другу в объятия.

Как смутилась госпожа Меркадье, когда все гости, представленные ей Денизой и Норбером, окружили её. Они строили столько планов, собирались повеселиться у неё… Да, как бы не так! Они тотчас же умолкли, когда Полетта коротко объяснила, что происходит в Сентвиле.

Вот досадная неожиданность! Надо немедленно удирать в другое место. «Оставьте мне Денизу!» — умоляла Полетта. Молодые люди запротестовали, но Дениза согласилась.

— Друзья мои, когда мой бедный муж умер, Полетта не отходила от меня. Понятно? Я у неё в долгу.

Все живо забрались опять в шарабан, Норбер повернул лошадей, сделал полукруг по террасе. Полетта с Денизой махали отъезжавшим рукой. Потом обе направились к замку. И тут перед ними предстала потрясающая картина.

У крыльца стоял тарантас из «Альпийской гостиницы», проехавший мимо них, когда Полетта весело болтала с гостями из Шандаржана. На тарантас уже погрузили чемодан, баулы, пледы и корзинки, и на глазах Полетты с Денизой кучер тронул лошадей, увозя в своём экипаже госпожу д’Амберьо, одетую в плащ цвета сомон и в шляпке, отделанной гроздью чёрного винограда.

— Мама, что это значит? — воскликнула Полетта.

У крыльца стояла прислуга.

Старуха крикнула, выглядывая из-за своего багажа:

— Я не могу оставаться в доме, где меня оскорбляют. Переезжаю в гостиницу.

Дениза с Полеттой переглянулись. Обе, вероятно, рассмеялись бы, не будь они так ошеломлены.

— Мама, что ты? Вернись!

Кучер колебался, не остановить ли лошадей. Но старуха закричала из-под полотняного навеса: «Погоняй! Погоняй! В Бюлоз!»

И тарантас покатил по дороге, ведущей к парку.

— Ещё этого не хватало! Я же говорю, Дениза, вовремя ты приехала!

В замке они застали господина де Сентвиля в полном расстройстве чувств. Бедняга пытался удержать сестру, но из этого лишь последовала новая ссора. Старуха вся побагровела и принялась честить и Бланш Пейерон, и брата, и зятя. И откуда только взялись у неё такие слова? До слуха госпожи Пейерон могли донестись эти яростные вопли и брань, и господину де Сентвилю пришлось отступить. Вообразите, как больно было бы всё это слышать несчастной женщине, дошедшей до отчаяния, уверенной, что её дочери уже нет в живых.

Дениза мало что поняла. Ведь Полетта рассказала ей о происходящем лишь в самых общих чертах. Почему госпожа д’Амберьо так сердится на эту женщину? Старик де Сентвиль хотел было объяснить, но, взглянув на племянницу, прикусил язык.

— Не понимаю, — сказала Полетта, — каким это образом мама заказала тарантас в «Альпийской гостинице»…

— Твоя мама весьма хитрая особа. Представь, она воспользовалась тем, что с фермы послали в Бюлоз батрака за подкреплением для поисков Сюзанны, и отправила хозяину гостиницы записку…

— Ни слова никому не сказавши? Ну, это уж слишком!..

Дядя и племянница не могли прийти в себя от коварства старухи, придумавшей такой жестокий способ наказать их. Ну и пусть её. Посидит в гостинице, успокоится, сейчас и без неё забот по горло. И тут вдруг на крыльце появилась Бланш, — растрёпанная, одежда в трагическом беспорядке; за нею выбежала Ивонна. Не обращая внимания на постороннюю женщину, Бланш крикнула:

— Девочка моя!..

— Успокойтесь, мадам Пейерон, её найдут…

Граф направился было к Бланш, но она исчезла так же мгновенно, как и появилась, и он растерянно остановился возле Ивонны, в отчаянии ломавшей себе руки.

— Душечка, да это какой-то сумасшедший дом! — сказала Дениза. — Объясни же мне, что тут творится, я ничего не понимаю. А как тебе нравится моя шляпка? Прелесть, правда? Первая розовая шляпка, после всех этих белых и чёрных одеяний! Подумай только!

Они поднялись в комнату Полетты, и Дениза прежде всего поправила свою причёску. Какие у неё чудесные чёрные локоны. Такие живые, блестящие! Они всегда восхищали Полетту, ей очень хотелось быть или жгучей брюнеткой или уж светлой блондинкой, и она горевала, что волосы у неё каштановые, — ни то ни сё, ни рыба ни мясо.

Баронесса де Ласси весьма рассеянно выслушала объяснения Полетты. Ведь всё это были незнакомые ей люди. Так что же с этой девочкой? Пропала? Ничего, найдётся. Денизе казалось нелепым, что её подруга волнуется из-за подобного происшествия.

И в самом деле Полетта Меркадье места себе не находила. Была взволнована свыше всякой меры. Испытывала живейший интерес ко всем событиям, происходившим в замке. Раздражена была выходкой матери. Втайне тревожилась, что и сама она в какой-то мере причастна к бегству Сюзанны, потому что вела скандальную войну против госпожи Пейерон. И ей безумно хотелось отвлечься, больше не думать обо всех своих неприятностях. Дениза явилась очень кстати.

Она только вчера приехала в Шандаржан. Ещё с тех времён, когда они все трое — Дениза, Луиза де Шандаржан и Полетта — учились в монастырском пансионе, между Денизой и Норбером было нечто вроде романтической дружбы. Норбер, младший брат Луизы, был слишком молод для роли мужа, но вполне пригоден в качестве развлечения для вдовы, обязанной беречь свою репутацию, однако вовсе не желающей жить затворницей, лишиться мужского общества, комплиментов и знаков внимания.

— Да, дорогая моя, мне нужно, чтобы вокруг меня вертелись мужчины. Иначе я просто зачахну… Ты же понимаешь, ухаживания Норбера не могут иметь никаких последствий, а он недурён собой, только тяжеловат — сказывается еврейская кровь… Ну и вообще… Никто не вообразит, что я от него без ума и готова взять его в любовники, даже мне самой такая мысль в голову не приходит… А ты видела, какую он сделал гримасу, когда я сказала, что хочу остаться у тебя? Не заметила? Мадам, вы не наблюдательны. Ну, расскажи теперь, что