Луч солнца - У Тейн Пхей Мьин

— Все вы подонки! Негодяи! Лжецы! — Поднял над головой стул, с размаху грохнул его об пол, перевернул стол, разбил рукой окно. Отец пытался схватить меня и утихомирить.

— Не прикасайся ко мне! Ненавижу! — кричал я в бешенстве. Опрокинув шкаф с посудой, я выпрыгнул из кухонного окна и скрылся в темноте.

Ту ночь я провел в доме У Кан Та. Я ворвался к нему, когда он и вся семья уже спала. Все перепугались, увидев мои окровавленные руки, но не стали ни о чем меня расспрашивать, сообразив, видно, что в таком состоянии я все равно ничего не смогу сказать. Молча перевязали мои раны и уложили спать. Я пытался собраться с мыслями и понять, что же произошло. Почему родители так низко опустились? Зачем им нужна эта ложь? Почему они так несправедливы?

Десять дней я жил в доме У Кан Та, и его домашние заботились обо мне. В школу ходить я перестал. Сестра два раза приходила за мной, но я отказывался возвращаться домой. У Кан Та сказал, что До Эй Эй Мьин ушла от нас. Конечно, иначе она поступить не могла. Потом мать пошла на хитрость. Она привела с собой мою учительницу, и они вдвоем уговаривали меня вернуться в родительский дом. Мне было неудобно перед учительницей, и я согласился. Но я не желал ни с кем разговаривать, старался не оставаться один на один ни с отцом, ни с матерью. С сестрой я хотя и общался, но между нами чувствовалось отчуждение.

Недаром говорят, что беда одна не приходит. Месяца через два после того, как от нас ушла До Эй Эй Мьин, сестра оставила дом, убежала со своим одноклассником Тин Маун Эйем. Он был сыном богача из деревни, расположенной в трех милях от города. Мы с ними были в приятельских отношениях. Мой отец, не поднимая шума, с помощью отряда полиции в два дня разыскал беглецов. Меня пока не трогали, и я, как сторонний зритель, наблюдал родительские метания. Отец скрипел зубами и размахивал кулаками, мать громко ругалась. Они, однако, пытались замять эту историю, скрыть все от людей, но позора избежать не удалось. Новость разнеслась по району мгновенно.

Мать с сестрой уехали в другой город, к деду. Я сочувствовал сестре. Если она и этот парень любят друг друга, зачем же им мешать? Если вам не нравится будущий зять, если считаете, что он недостоин вашей дочери, то попытайтесь отговорить ее. Зачем же применять силу? Но куда там! Надо знать моих родителей! Они даже пытались отомстить бедному парню. Отец действовал по разработанному плану. Как я узнал, Тин Маун Эйя задержали в полицейском участке и каждую ночь били. Отец как будто бы сам присутствовал при этом. В один из тех дней У Кан Та и я ловили на озере рыбу. На сердце у меня было тяжело. У Кан Та, видя это, осторожно заговорил:

— Отец твой совсем распоясался. Думает, на него управы нет. А что, если родители этого парня начнут писать жалобы? Отцу твоему не поздоровится.

У Кан Та искренне желал нашей семье только хорошего.

— Знаешь что, У Кан Та, не вмешивайся ты в это дело, — посоветовал я.

Он ничего не ответил. Больше мы с ним на эту тему не говорили. Вечером я пошел в полицейский участок и добился свидания с Тин Маун Эйем. Вид у него был ужасный: лицо от побоев распухло, под левым глазом кровавый подтек.

За ужином, сидя за столом с родителями, я все-таки решился высказать им все, что думаю:

— Что вы делаете с Тин Маун Эйем? Хватит над ним издеваться. Это все может плохо кончиться.

Отец вытаращил на меня налитые кровью глаза, грохнул кулаком по столу и заорал:

— Кто тебе дал право вмешиваться не в свои дела? Ты еще сопляк, чтобы учить меня. Без тебя знаю, что мне делать.

— Что ты кричишь на меня? Я же дело говорю! Ведь родители Тин Маун Эйя такие же люди, как и вы. Они, по-вашему, молчать будут? Если они начнут жаловаться в разные инстанции, вам не поздоровится. — Я отшвырнул стул и вышел из-за стола. Мое заступничество принесло облегчение Тин Маун Эйю. Его перестали бить. Пошел слух, будто мои и его родители договариваются между собой, чтобы замять это дело. Родственники Тин Маун Эйя, несмотря на унижения и оскорбления, судя по всему, решили не поднимать шума. Жизнь моя в родном доме превратилась в каторгу. Хоть вон беги куда глаза глядят.

Вскоре отца перевели с повышением в Рангун. Он стал начальником какого-то управления. Число прихлебателей и подхалимов увеличилось. Увеличились и возможности побольше ухватить для себя. В этой области у моего отца были большие способности. В Рангуне мать занялась каким-то бизнесом, и круг ее знакомств тоже значительно расширился. К нам заглядывали теперь индийские торговцы, китайские дельцы, крупные и мелкие чиновники государственных учреждений. Сестру мою выдали замуж. У родителей была своя жизнь, у меня своя. Вернее, я как бы со стороны наблюдал за их жизнью. Сам я очень переменился — стал раздражительным, вспыльчивым, хотя у меня не было особых забот. Дома я старался не бывать. В школу и обратно ездил на машине. Перекусив, шел к приятелям и домой возвращался только переночевать. Ни в еде, ни в одежде я не знал отказа, мог делать, что хотел, но счастливым себя не чувствовал. Мне не нравились новые знакомые и друзья матери, не нравилось, как она с ними держалась. Как-то раз, спускаясь в гостиную, я увидел, что молодой клерк сидит с мамой в одном кресле. Я подошел и ударил его по лицу. Мать, представьте себе, вступилась за него.

— Как ты смеешь! — закричала она. — Вечно суешь свой нос не в свои дела.

— Эх ты! Отцу, наверное, не привыкать. Но мне, твоему сыну, стыдно. Не будь ты моей матерью, я и тебя бы побил.

С этими словами я выскочил на улицу. Я бежал к своим приятелям и отводил теперь душу в драках и потасовках. На моем счету было уже несколько приводов в полицию, несколько судебных разбирательств по поводу нанесения телесных повреждений, были дорожные приключения, столкновения с другими машинами.

Теперь я снова в камере предварительного заключения. На этот раз за избиение. У меня есть друг и одноклассник Тхун Мьин У. Он подружился с девушкой по имени Чжо Му Я. Очень красивая, но держится развязно. «Будь с ней