Идущая навстречу свету - Николай Иванович Ильинский

«Слава председателю Мао!», но до острова не дошли — начался обстрел. Командира на моих глазах разорвало в клочья «Градом», из всей роты осталось в живых три человека. Целую неделю мы собирали куски тел и хоронили их в братских могилах. Если положить всех погибших тогда на Чжэньбао китайцев, трупы придется класть в три ряда. Доволен ли я, что остров стал китайским? Не знаю. Толку от него никакого».

Действительно ли военный конфликт с СССР был спровоцирован, потому что накануне девятого съезда КПК высшие военные чины Китая нуждались в масштабном, а главное — победном мероприятии, чтобы укрепить свою власть и получить как можно больше мест в ЦК партии?

Причин этого конфликта, как и последующих в этом же году нескольких небольших пограничных инцидентов, было множество. Ключевая — общие разногласия СССР и КНР.

Конец 1940-х годов и первая половина 1950-х справедливо называются «медовым месяцем» двух сторон, однако после прихода к власти Хрущева в СССР, смены внутреннего и внешнего курса отношения двух стран стали ухудшаться. Критика культа личности во внутренней политике СССР, «оттепель» со странами Запада, поддержка СССР Индии в китайско-индийском конфликте 1962 года, критика китайцами «советского ревизионизма», всяческие взаимные обвинения — все это создавало негативную динамику в советско-китайских отношениях. За видимыми разногласиями между государствами скрывалось самое главное — Китай при Мао Цзедуне не желал играть вторые роли в советско-американской конфронтации времен холодной войны. И если такая роль была возможна (с оговорками) при Сталине, то при Хрущеве об этом не могло быть и речи.

Мао также боялся влияния СССР на внутреннюю политику КНР, опасаясь, что люди, которые придерживались просоветских или более прагматичных взглядов, чем сам «великий кормчий», отправят его в отставку. Этим и можно объяснить появление явной антисоветской риторики в КНР, что не добавляло позитива в отношениях Москвы и Пекина.

Инциденты вдоль всей советско-китайской границы происходили еще с начала 1960-х годов, однако сам конфликт на острове Даманский, возможно, предопределило другое событие — ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию, и, как следствие, — боязнь китайского высшего руководства так называемой Доктрины Брежнева, что, по-видимому, окончательно подтолкнуло Пекин к более активным действиям весны-лета 1969 года. Боясь прямого вторжения со стороны СССР, власти КНР прибегли к тактике превентивного удара, мощной кратковременной демонстрации силы, чтобы лишить СССР инициативы в возможном конфликте.

Находясь долго на Дальнем Востоке и часто общаясь с мирными жителями, а также с воинами Национально-освободительной армии Китая, Иван Афанасьевич научился сносно говорить на китайском языке и даже читал китайские газеты, за что его особенно ценили в воинской части. И дома он всегда сидел, обложившись своими и иностранными газетами.

— И что там брешут? — по привычке спросила Екатерина, кивнув на газету в руках мужа.

— Смешно, — улыбнулся Иван Афанасьевич.

— Что — смешно? — не поняла Екатерина.

— Передовые статьи газет «Женьминьжибао» и «Цзефанцзюнь» называются «Долой новых царей!». Царем они называли Никиту Хрущева, теперь так называют Леонида Брежнева и Алексея Косыгина… И на них всех собак вешают за дела на советско-китайской границе… По их мнению (вздорному, конечно), двинутые кликой ревизионистов-ренегатов советские войска нагло вторглись на остров Чженьбао на реке Усулицзян, то есть на остров Даманский на реке Уссури, и открыли ружейно-пулеметный огонь по пограничникам Национально-освободительной армии Китая, убив и ранив многих из них…

— Вранье?

— Конечно…

— Так а что же наши, молчат в тряпочку?…

— Да нет, в «Правде» отвечают достойно, вот… — Иван Афанасьевич развернул газету. — Передовая хлестко называется «Позор провокаторам!». И правильно пишут!.. По словам автора статьи, «вооруженный китайский отряд перешел советскую государственную границу и направился к острову Даманскому. По советским пограничникам, охранявшим этот район, с китайской стороны был внезапно открыт огонь. Имеются убитые и раненые…» Все верно!..

— Не напрасно же газета называется «Правда», — задумчиво сказала Екатерина.

— Но самое интересное, что в китайских газетах советские войска показывают синим цветом, а свои — красным!.. Давно ли они стали красными?…

— Серо-буро-малиновые! — рассмеялась Екатерина и тут же поправилась: — Точнее, желтые!.. Это же надо так… А ведь еще вчера они были для нас свои, почти родные… Нет, надо больше думать о себе, о своих крестьянах и рабочих… А то живем в шорах: весь мир революционно настроен, все за нас… Вешают они нас с большим удовольствием!.. Неправду говорю?… Вспомни немцев или мадьяр!.. Да что они там, в Москве, сказками живут?…

Спустя два дня Екатерина проводила Ивана Афанасьевича на Даманский. На помощь пограничникам он повел пять бронетранспортеров.

— Скоро вернусь! — крикнул он Екатерине.

— Не задерживайся! — помахала она ему рукой.

Обстановка на границе становилась все серьезнее. На Даманский остров на вертолете прибыл начальник Иманского погранотряда полковник Демократ Леонов, а вслед за ним — подкрепление с соседних застав Тихоокеанского и Дальневосточного пограничных округов. Были усилены наряды на границе, развернута 135-я мотострелковая дивизия Советской армии с артиллерией и установками системы залпового огня БМ-21 «Град», на фоне которых пять бронемашин, которые доставил на Даманский капитан-лейтенант Званцов, казались игрушками.

Бронетранспортеры были переданы пограничникам, проверены стоящие на них пулеметы.

— Спасибо, товарищ капитан-лейтенант, — водитель невысокого роста, смуглый сержант Иванцов, не только осмотрел хозяйским глазом машины, но и, казалось, ощупал их металлические борта. — Пуля не возьмет, а снарядами мы не дадим хунвейбинам баловаться… Оставайтесь, товарищ капитан-лейтенант, посмотрите, как мы можем их… — озорно смеясь, кивнул Иванцов в сторону расположения китайских войск, — причесать… Правда, причешем!.. Хотя причесок таких, как у нас, у них нет, — сокрушенно пожал плечами сержант.

— Как нет? — возразил Иван Афанасьевич. — А у их партийного вождя?! У Мао? Еще, какая прическа, поднебесная! — Званцов снял бескозырку и погладил свои волосы. — Может, это было в его молодости, а теперь… точно не могу сказать…

Сержант засмеялся.

— А что, я не подведу, — сквозь смех сказал он. — Лишь бы во время боя это порося, — стукнул он носком сапога по колесу бронемашины, — визжало бы и не глохло…

— Не заглохнет, техника проверена, надежная, люби ее — и она попрет хоть до самого Пекина, — успокоил Иван Афанасьевич сержанта, потом подумал немного и махнул рукой: — Хотя зачем нам их Пекин, у нас Москва есть, а также Владивосток… Был во Владивостоке?

— Не довелось, товарищ капитан-лейтенант, а так слыхал… Говорят, город нормальный…

— Когда все утихомирится, приезжай в гости, все главные места города покажу…

— Спасибо, непременно приеду, ежели командир отпустит… А когда под дембеля пойду, тогда… Тогда я сам себе господин… Приеду.

— Адрес я напишу… Сам-то откуда?…

— Я-то?… Я из Нового Оскола, небось, и не слышали о таком чудо-городе?… Это