Откроется не каждому - Константин Викторович Харский

Клара разочарованно встала со скамейки, подошла к двери и двумя пальчиками легко открыла её.

– Не понял юмора, – удивился Славик.

– Закрой её сейчас сам и сразу же открой, – предложил Олег Васильевич.

Славик начал закрывать дверь и, не закрыв до конца, открыл снова. Дверь легко, без малейшего скрипа или усилия открылась. Славик посмотрел на замок: один язычок, который выдвигается ключом. Сам язычок не сказать чтобы внушительный. Кажется, что дёрни посильнее – и не выдержит. Погнётся или сломается. Славик закрыл дверь полностью и снова не смог открыть её. Посмотрел на Клару: та демонстративно открыла дверь двумя пальчиками. Славик присел к двери и закрыл её, прислушиваясь, не щёлкнет ли электромагнит или какая-то другая хитрость, но ничего не услышал.

– Кстати, меня не кусал Мухтар, – сказала Клара.

– Да, – согласился Олег Васильевич.

– Я знаю, – ответил Славик.

Славик и Олег Васильевич посмотрели друг на друга.

– Это она мне сказала, – уверенно сообщил Славик.

Олег Васильевич согласно кивнул.

– Вы хоть до утра можете проводить этот эксперимент. Дверь может открыть только родственник деда. Надеюсь, вы в этом убедились. А теперь прошу занять места в партере, – сказал мужчина и показал на беседку.

– А чего ты не сказал, что Мухтар не кусал меня? – предъявила Клара свою претензию Славику.

– Я говорил, – ответил Славик.

– Плохо говорил!

– Молодые люди, отвлеку вас от важного разговора, – сказал Олег Васильевич и показал на камень в своей руке, который он держал всё это время. – Славик, этим камнем можно разбить стекло?

– Не надо, – попросила Клара.

– Я пока не собираюсь бить, я только теоретически интересуюсь. Можно? – снова спросил мужчина у Славика.

– Легко.

Мужчина со всей силы бросил камень в окно кухни. Булыжник отскочил, и от него откололся кусочек, который полетел в сторону беседки, но, к счастью, упал в метре от неё.

– Извините, – Олег Васильевич показал на маленький осколок камня. – Не ожидал, что он расколется.

– Вы обещали не бить окна! – возмутилась Клара.

– Я и не разбил, – сказал Олег Васильевич, показывая на окно: оно было целее целого.

Клара вышла из беседки, подняла булыжник и взвесила его на ладони.

– А если я кину? – спросила она.

– Тут не могу утверждать. Окно может разбиться именно от твоего удара. Но он, – Олег Васильевич посмотрел на Славика, – гарантированно не разобьёт.

– Ремонт за Ваш счёт, – тут же сказал Славик, забирая булыжник из рук Клары.

– Замётано, – сказал Олег Васильевич.

– А?.. – не успела сообразить Клара.

– Он согласен, – пояснил Славик, и Олег Васильевич кивнул.

– Отойди туда, – Славик показал Кларе место, где она будет в безопасности. Потом прицелился и запустил камнем в окно.

Камень отскочил и громко ударился в ворота. Окно было как новенькое.

– Бронебойное? – предположил Славик.

– Скорее волшебное, – уточнил Олег Васильевич.

– Как это? – не поняла Клара.

– Дед у тебя – колдун. Я же говорил. А ты не верила. Видишь? – улыбнулся Славик.

– Что я вижу? Окно, которое нельзя разбить, и дверь, которую не может открыть никто чужой? Что всё это значит? Я не понимаю, – призналась Клара.

– Ну, раз твой друг знает, что дед был непростым, я кое-что скажу, а потом ты решишь, должны мы остаться вдвоём или пусть Славик узнает и всё остальное, – начал Олег Васильевич. – Я расскажу то, что мне рассказал сам Аркадий Фёдорович.

Дело было в начале семидесятых годов, ещё до рождения его сына Петра. Аркадий Фёдорович, кандидат психологических наук, поехал по стране с какой-то экспедицией. Исследовал он узкое направление – психолингвистику. Стоял у истоков искусственного интеллекта: чата вашего джипити, прости господи; не знаю уже, что говорю… Повторяю, как тот попугай. Аркадий говорил, что у каждого человека есть биография. Само это слово все знают. А что такое биография, если подумать? «Био» – это, понятно, жизнь. А «графия» – это что? Это описание. А описание – это текст. Биография человека – это текст. Ну, это понятно, все это знают без словаря и без школы. Приходишь на работу устраиваться, и у тебя спрашивают твою биографию – описание твоей жизни – чтобы всё понять про тебя. Когда человек сам свою биографию пишет – это автобиография. Только дед твой иначе поставил вопрос: что сначала? Человек идёт по жизни, как по дороге, и у него за спиной возникает его биография, или человек сначала в своей голове пролагает биографию, как маршрут в навигаторе, и только потом идёт по этой дороге? Это очень непростой вопрос. Потому как если человек сам прокладывает маршрут своей жизни, то он может его изменить.

Дед провёл бесконечное количество экспериментов. Школьники выпускного класса писали сочинение на тему «Как я представляю своё будущее». Аркадий читал сочинения и писал, кого какая жизнь ждёт. Потом заклеивал свои выводы в конверт и отдавал их на хранение, чтобы на двадцатилетие выпуска школьники могли прочитать эти письма и сравнить их со своей реальной жизнью. Он редко ошибался. Бывало, предположит, что сидеть парню в тюрьме – а он даже не привлекался. Потом, когда выпускники разговорятся, этот парень и признается, что встал однажды на дорожку, которая вела его прямиком в застенки, но потом или встреча какая-то или сам он взялся за голову. Уберёгся от предначертанного. Так вот вопрос дед ставил так: «Кто судьбу определяет?» Аркадий склонялся в своих выводах к тому, что человек сам пишет свою биографию, а потом идёт по уже проложенному маршруту и свернуть с него не может, даже если страдает премного, потому что им же самим начертанный маршрут называет судьбой и говорит: «Вот такой я человек», «Ничего не поделать», «Такая моя участь». Дед твой считал, что не существует никакой участи. Есть биография, которую мы сами себе написали и решили её прожить. Написанная биография может быть тяжёлой, сложной и полной испытаний. Не до конца понятно, почему люди нашей культуры не хотят писать себе счастливые биографии. Одна из его гипотез была о том, что мы боимся мечтать и ещё сильнее боимся разочароваться в своих мечтах. Так что уж лучше сразу ад себе уготовить.

И хотел он понять через свою психолингвистику, что с человеком не так. Все возможности у него есть. Все пути перед ним открытые лежат. А он выбирает бог знает что и сам себя обрекает на страдания, не понимая, что это его же воля и реализуется. И клянёт, понятное дело, Бога, который, как ему кажется, оставил его.

В какой-то момент Аркадий понял, что наш мир создан текстами. Всё, что вы видите, создано текстами. И всё,