Откроется не каждому - Константин Викторович Харский

– Выносить ничего нельзя. И что нам это даёт? – задал вопрос Альберт своим подчинённым. Он мог бы найти заместителей и поумнее этих, если бы не боялся, что они его переиграют. Дилемма – не дай бог никому: окружить себя вот такими дураками и чувствовать себя в безопасности, пока наследство не растрачено, или же найти тех, кто поумнее, и всю жизнь ждать, что сам останешься в дураках.

– Можно я ещё раз схожу в текст? – спросила Леночка. Ей нужно было теперь любой ценой восстанавливать свой авторитет и статус приближённой к олигарху.

– Слушайте, пусть ваши люди отойдут от входной двери! Они же там никого не пускают! А мы ещё думаем: куда это все посетители подевались? – встряла в разговор Надя.

– А что, охрана никого не пускает в кафе? – удивился Альберт и ухмыльнулся. – Прикольно.

– Да? А нам – нет, – с напором сказала Надя. Она чувствовала свою власть в этом заведении. Пусть, если уж на то пошло, этот крутой богач купит всё кафе и потом может командовать сколько хочет. – Знаете, сколько мы из-за вас недополучили прибыли?

– Тихо, тихо, не шуми. Скажи им, пускай не препятствуют проходу, – распорядился Альберт.

– Они у вас идиоты, что ли? – спросила Надя.

– Откуда информация? – насторожился Альберт.

– Если они станут выполнять распоряжения любой официантки, то наверняка идиоты, – логично объяснила Надя.

– Давай-ка проверим, – заинтересовался Альберт. – И завтра придёшь в офис. Мы тебя на работу берём.

– Ага, размечтался, – сказала Надя и перед тем, как идти командовать охраной олигарха, ещё раз внимательно пригляделась к Альберту: – Я вас, дяденька, не знаю.

– Я завтра прихожу в офис, а она уже у нас работает, – поставил Альберт задачу Леночке, и та кивнула. – Так какая у тебя идея с текстами?

Идеи у Леночки не было. Было только желание сохранить должность и зарплату.

– Я попробую там, в тексте, что-нибудь спрятать, а мы тут, в реальности, потом придём на это место и выкопаем клад, – от безысходности Леночка прямо на ходу создала достаточно годную версию.

Подошла Надежда.

– Они не слушаются. И сколько вы мне будете платить за смену?

– Позови старшего, Гага его зовут, – сказал Альберт Стасу и, показывая на Леночку, добавил, обращаясь уже к Наде: – По всем рабочим вопросам – к ней. Не морочь мне голову, пока я тебя не уволил.

– Я по четвергам выходить не смогу и в выходные буду дома, в Новгороде. Так что учтите, – Надя быстро сообразила, кому тут надо ставить условия, но напоролась на Леночку – тоже девушку с характером.

– Не ставь условия, пока не услышала оклад, – посоветовала Леночка.

Подошли Гага и Стас. Альберт объяснил, как нужно охранять его покой и безопасность в данном конкретном случае. Гага без энтузиазма согласился, но отстоял своё право проводить личный досмотр всех входящих.

– Давай свою идею, – Альберт вернулся к разговору с Леночкой.

– Что за идея? – живо поинтересовался Стас.

– Считал до десяти? – строго спросил Альберт.

Стас с виноватым видом признался, что нет. Забыл. Но готов сделать десять отжиманий. В армии сержант именно таким образом вбивал в память Стаса всё, что тот должен был знать и не забыть. Альберт с надеждой посмотрел Леночке в глазах. Леночка увидела надежду в глазах босса, но неправильно её истолковала.

– Отжимайся, – приказала Леночка, и Стас бросился отжиматься. В этот момент в «Раскольников» вошли четверо посетителей – злых после долгих попыток войти в кафе и потом ещё личного досмотра – и увидели отжимающегося Стаса. Развернулись и со словами: «Да ну его нафиг, не станем мы отжиматься», – вышли.

– Хватит? – спросил Стас, стоя в планке.

– А ты считал? – спросила Леночка, уже зная ответ.

– Забыл. Армию вспомнил, – признался Стас.

– А почему ты отжимаешься? – поинтересовалась Леночка.

– Чтобы не забывать считать до десяти, – вспомнил Стас.

– Отжимайся, – приказала Леночка. Ей начинало нравиться быть руководителем.

– Можно только десять раз, чтобы лучше запомнить? – спросил Стас, которому уже не хватало сил стоять в планке.

– Можно.

– Вы как хотите, но я отжиматься не буду, – заявила Надя на правах почти сотрудницы.

– Дождись оффера, – ухмыльнулась Леночка.

– Чего?

– Официального приглашения на работу с указанием должностных обязанностей и размера зарплаты, – пояснила Леночка.

В дверь кафе заглянули две девушки: «Можно? Нас уже обыскали». Девушки искали глазами того, кто им ответит: отжимающийся от пола красный от усилий парень, официантка, мужик за столом или девушка напротив мужика. Официантка, опомнившись, предложила им зайти.

Альберт взял в руки дневник и стал листать записи, параллельно размышляя над несправедливостью мира: почему ему не доступно путешествие по текстам этих дневников? Ему тогда вообще был бы никто не нужен. Даже охрана. Леночка не сгорела в пожаре. Значит, внутри текста с ней ничего не может произойти. Наверное. Альберт остановится на записи о дне рождения, куда был приглашён автор дневника.

– Иди туда, – Альберт передал дневник Леночке.

– Можно я сяду на диван? Стул слишком шаткий, как бы я не упала и не вышла из текста раньше времени, – попросила разрешения и обосновала его в одной фразе Леночка, которой хотелось вернуться на место рядом с Альбертом, пока его не занял кто-нибудь другой.

– Садись, – разрешил Альберт, и Леночка тут же пересела.

02 декабря 1977 года.

Этот день в моём календаре всегда будет праздником, красным днём. День рождения Зои Николаевны, моей бессменной помощницы и соавтора. Если бы не её проницательность, то многих наших открытий не случилось бы. Так вышло, что Зоя Николаевна не любит быть на виду, и даже более того – не хочет, чтобы про неё кто-то знал. Она настаивает, чтобы тексты я подписывал своим именем и про неё нигде не упоминал. Я знаю истинную причину, но даже в дневнике не хочу писать открытым текстом. Это связано с гонениями при советской власти, которой подверглась её семья и она, в частности. Зоя Николаевна мечтает об одном, чтобы про неё все забыли.

Я, к счастью, принадлежал к очень узкому кругу посвящённых и был приглашён на юбилей. Моему другу, соавтору и в значительной степени учителю – 80 лет! Я решил подарить ей картину. Каждый раз, когда Зоя Николаевна навещала меня дома, она молча и подолгу смотрела на эту картину. Теперь дальние прогулки она совершает только летом, и они даются ей непросто. Пусть эта картина будет у неё дома. Я себе другую напишу. Зоя Николаевна – единственный человек, который знает про эти чудеса с текстами. Она меня благословила,