Любимых убивают все - Сабрина Хэгг

– Это был не Аксель, не мой Аксель. Он не был даже пьян настолько, чтобы… Мне стало так страшно тогда. Ты не можешь даже представить.

Она остановилась, выдохнула.

– Я никогда даже подумать не могла, что он способен сделать мне больно. Ты же знаешь его, он всегда обо мне заботится.

Понимаешь, еще пару часов назад я доверяла ему настолько, что не задумываясь доверила бы ему свою жизнь, а спустя секунду я плакала от ужаса… думала, что он… он меня… – Она покачала головой, закрыла руками лицо.

– Йенни, – хрустким, точно первый снег, голосом выдавил Луи. – Он… сделал это?

– Нет, конечно, нет. Он резко встал и ушел, сказав, что может переспать и с кем-то другим. Разумеется, я – не единственный вариант.

– Вот же подонок, – процедил Луи, а затем добавил тихим и мягким шепотом: – Лилу, мне так жаль…

Он сжал в ладонях опухшее от рыданий лицо Йенни, поцеловал ее в лоб. В его глубоких агатовых глазах сверкнули слезы.

– Йенни, ты должна пойти в полицию завтра же, предкам рассказать. Ему это не должно сойти с рук.

Йенни нахмурилась, качнула слабо головой:

– Давай не будем говорить об этом сейчас. Я… я так устала.

– Но…

– Пожалуйста. Не сегодня.

Той ночью Луи остался с Йенни. Обнявшись, они спали в ее кровати. Точнее, никто из них так и не смог сомкнуть глаз, поэтому друзья просто молча лежали до рассвета. Это щемящее молчание было громче любых истерик, любых криков.

Уткнувшись носом в макушку Йенни, Луи думал о том, что настолько слабой он видел ее только единожды – в день, когда она узнала, что никогда больше не сможет танцевать.

* * *

В понедельник, после второго урока, Йенни с Луи сидели в кафетерии. За выходные ей стало хуже: теперь у нее болело горло, был заложен нос, и время от времени она сильно кашляла. В то утро Аксель не показался ни на одном из уроков. И Йенни впервые в жизни не могла решить, хочет она его видеть или нет.

Пока Луи рассказывал ей о том, какими изматывающими были четыре часа химии, Йенни лежала на столе, опустив голову на руки. Ей казалось, что сотни молоточков стучат у нее в висках, а голос друга доносился до нее как будто бы издалека.

Вдруг Луи резко замолчал, сжал ладони в кулаки. В дверях кафетерия показался Аксель. Его немытые волосы были собраны в полураспавшийся хвост на затылке, наспех натянутая оранжевая толстовка – измята. Он казался изнуренным, озирался вокруг как будто бы потерянно, но все же пытался сохранить невозмутимое выражение лица.

Аксель стремительно приближался к столику, за которым сидели Луи и Йенни.

– Йенни, мы можем поговорить? – спросил он, с мольбой во взгляде наблюдая за тем, как она устало поднимает голову со стола. – Пожалуйста.

– Нет, не можете, – ответил за подругу Луи. Он выглядел так, будто собирается накинуться на Акселя с кулаками сию же минуту.

Йенни молча посмотрела на Акселя и тут же снова опустила глаза на стол. Пальцы сцепленных в замок ладоней побелели. От ее взгляда – растерянного, испуганного, тоскливого – Акселю захотелось умереть на месте. Только бы не знать, не видеть, что она может так на него смотреть. Чем дольше Аксель стоял на том месте, тем сильнее убеждался в том, что и впрямь натворил что-то ужасное. Вот только вспомнить он почти ничего не мог.

– Йенни, пожалуйста, – проговорил Аксель, игнорируя Луи.

Бернар поднялся из-за стола и вышел вперед, загораживая подругу. Сидевшие за единственными тремя занятыми столиками ученики стали оборачиваться.

– Чтобы ты еще раз попытался ее изнасиловать? – спросил Луи так тихо, чтобы никто, кроме Акселя, не смог его услышать, и толкнул его в грудь. – Поговорите в полицейском участке. А сейчас проваливай. И не приближайся к ней даже на расстояние пушечного выстрела, понял?

«Изнасиловать…» – прогремело, взорвалось у Акселя в мыслях, и вдруг все яркие бессвязные обрывки воспоминаний стали собираться в одну картину. Он закрыл лицо ладонями, медленно качая головой из стороны в сторону.

– Дай нам поговорить, – повторил Аксель чуть погодя. – Не лезь в наши отношения.

– Ну ты напросился, – процедил Луи. Прежде чем Аксель успел что-либо сделать, Бернар с силой ударил его по лицу. Тот отшатнулся назад, согнулся пополам, глядя на то, как кровь, брызнувшая из носа, капает на серый пол. Когда Луи подошел, чтобы нанести еще один удар, Аксель выпрямился и заехал кулаком Луи по скуле. Ребята сцепились в драке, и скоро уже оба лежали на земле, избивая друг друга.

Йенни сразу же подскочила с места, предприняла несколько тщетных попыток их разнять.

– Прекратите сейчас же! – вскрикнула она сипло, несмотря на больное горло, и постаралась ухватить Луи за локоть, чтобы оттащить его от Акселя, который уже почти не сопротивлялся. – Вас же из школы за это могу исключить! Хватит!

Из другого конца кафетерия примчался Оскар с несколькими ребятами, и они с усилием разняли дерущихся.

– Вы что, дебилы? – спросил он, поочередно глядя на одноклассников. – Вы же знаете, что с вами будет за драку в школе, если директор…

– Ублюдок! – выкрикнул Луи, прервав Оскара. Его трясло, но он все равно пытался вырываться из рук сдерживающих его гимназистов. – Даже приближаться к ней не смей, урод конченый!

– Эй, смотри за тем, что несешь, придурок! – рявкнул Оскар. – Я не Аксель, я на тебе места живого не оставлю, если еще хоть что-то в его сторону вякнешь.

– Луи, пожалуйста, перестань! Успокойся, все хорошо, – проговорила Йенни нежным и заботливым голосом. – Идем отсюда.

Аксель ничего не говорил. Лишь смотрел на них заплывшим глазом, дыша тяжело и часто. Он наблюдал за тем, как Йенни уходит, повернувшись к нему спиной, и понимал, что потерял ее. Даже когда она обернулась, кротко взглянув на него, в ее глазах было одно лишь горькое сожаление.

* * *

Аксель стоял в ванной, упирался руками в раковину. Его полный отвращения взгляд был устремлен в зеркало. Он глядел на свое до безобразия смазливое, несмотря на кровоподтеки и ссадины, лицо. Пальцы побелели от того, с какой невозможной силой Аксель впивался ими в края раковины. Кровь, струящяся из глубоких порезов, стекала по рукам, разрастаясь по раковине замысловатыми узорами. Аксель крепко сжимал челюсти. Все его тело била крупная мучительная дрожь.

– Ненавижу, – прохрипел он едва слышно своему отражению. Израненный, уставший и безмерно печальный юноша из зеркала смотрел на него с презрением. – Я не хочу быть тобой.

Теперь его подбородок