Любимых убивают все - Сабрина Хэгг

– Ты не представляешь, как мне жаль, – выдохнул Аксель. Он хотел дотронуться до ее руки, но вместо этого сжал ладонь в кулак, опустив ее на пол. – Если бы ты все знала изначально… Мне так жаль.

– Все… все нормально. Я прощаю тебя, – прошептала Йенни.

– Йенни, ты же это не серьезно? – возразил Аксель, плечи его сначала напряглись, а затем резко, безвольно поникли. – Я не на ногу тебе наступил… не из-за какой-то мелочи вспылил. Я… я… тебя чуть не изнасиловал, – произнес он медленно, дыша тяжело и громко, будто каждое слово отзывалось в нем болью. Йенни чувствовала, как он дрожит, видела, как исказилось на последнем слове его лицо. Впервые с поездки на Искью она видела в глазах Акселя слезы. – Такие вещи не прощают. По-хорошему, я должен находиться сейчас в участке.

– Я все это понимаю. Но также я понимаю, что это была твоя… эм-м… мания. Я знаю, что ты никогда бы так не поступил. Я знаю, какой ты…

– Откуда? Я даже сам не знаю уже, какой я. Я не знаю, кто я такой и на что способен. Может, дело вовсе и не в мании? – Он говорил тихо, будто силы были на исходе. И голос его ломался едва ли не на каждом слове. Аксель больше не решался поднимать на Йенни взгляд. – Я загуглил, случалось ли такое у других людей с биполяркой… Сначала увидел сотню не относящихся к теме постов о том, что от таких, как я, нужно бежать, что мы всем причиняем боль и рушим жизни. А потом наткнулся наконец на пост о том, что чувак изменил жене в мании и не знает, как ему теперь поступить. И знаешь, что ему ответили в комментариях? Люди сказали: хороший человек, даже когда он в мании, не станет совершать ужасных вещей и… причинять другим боль. Если ты позволяешь себе такое в мании, значит, ты сам по себе просто кусок дерьма. – Он замолк на мгновение, сжав крепко зубы. – Может, ты тоже меня не знаешь? Может, я всего-то навсего ужасный человек. И моя болезнь тут ни при чем. Может, мания просто все это дерьмо поднимает на поверхность?

– Аксель… не говори так. Хватит. Я знаю тебя бо́льшую часть своей жизни. – Йенни коснулась лица Акселя второй ладонью, приподняла коротким и нежным движением опущенную голову, чтобы заглянуть ему в глаза. – И я говорю тебе, что ты не прав. Ты замечательный человек. То, что случилось, связано только с твоей болезнью… Но это лишь крохотная часть тебя. Совсем малюсенькая. Это не весь ты. Не слушай этих идиотов, которые не понимают, что речь идет о живых людях, а не о ходячих наклейках с диагнозами. Ты можешь это исправить… Ты можешь это контролировать. Ты меня слышишь?

Аксель кивнул. Он разомкнул сухие, побелевшие губы, словно хотел что-то сказать, но так и не смог выдавить из себя ни звука – смотрел на Йенни молча, с невыразимой благодарностью во взгляде.

– И мы пройдем этот путь вместе. И все обязательно встанет на свои места. Мы со всем ведь справимся?

Йенни улыбнулась той светлой, трогательной улыбкой, какой Аксель никогда и ни у кого больше не видел, и полная сильного, острого чувства, что совмещало в себе передавшееся ей страдание Акселя и ее безграничную, бездонную нежность к нему, она неуверенно подалась вперед. Йенни попыталась обвить его шею руками, но в ту же секунду вздрогнула, замерла в ужасе. Она как будто снова чувствовала жадные, похотливые прикосновения на своих бедрах, снова ощущала себя загнанной в ловушку, задыхающейся под неподъемным весом чужого тела. Сердце ее забилось гулко, часто, и на мгновение ей показалось, что оно вот-вот напорется на ребра, лопнет, как мыльный пузырь. Паника – шумная, молнеподобная – врезалась в грудь, расползлась по телу болезненным онемением.

Йенни аккуратно выпустила Акселя из объятий, прижалась спиной к кровати. Ее трясло и немного тошнило, но она чувствовала, как начинает успокаиваться. Страх теперь сменился стыдом. Йенни виновато уставилась на ладони Акселя, думая, заметил ли он что-нибудь. Ей было страшно глядеть в его лицо. Но еще страшнее было понимать: она не смогла прикоснуться к нему, как прежде.

Аксель сидел, не смея шевелиться, глядел встревоженно на Йенни, осознавая разрушительность того, что натворил. Ему хотелось обнять ее, успокоить, коснуться губами ее рук, лба, волос. Но он продолжал сидеть бездвижно, вновь и вновь прислушиваясь к не покидающей его голову мысли: «Не смей к ней прикасаться. Ты только сильней ее травмируешь. Ты только и делаешь, что ее травмируешь».

– Йенни, – прошептал он спустя минуту молчания. – Я… я все сделаю, чтобы оставаться стабильным. Я обещаю. Я буду очень стараться.

Йенни оттолкнулась от кровати, протянула руку к ладони Акселя и крепко сжала ее в своей.

– Я знаю. Ты ведь такой сильный. Ты справишься… Мы справимся. Ты не один. И я тоже… я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебе никогда больше не было так тяжело и так больно… как сейчас. – Второй рукой она робко, ласково стала гладить Акселя по скуле. С ее трепещущих ресниц сорвалась слеза. – Я так хочу, чтобы ты улыбался…

– Ну же, не плачь, – тихо попросил Аксель. – Ты знаешь, я даже могу найти в биполярке плюсы. Иногда это бывает… забавно. Помнишь, я в восьмом классе сделал себе ту ужасную прическу, как у Торреса в «Ливерпуле»?

Йенни кивнула, склонив задумчиво голову.

– Я вот подумал, а что если это все была просто гипомания?

Йенни шмыгнула носом и рассмеялась сквозь слезы:

– Ты же в курсе, что отсутствие вкуса – это не симптом биполярного расстройства?

Он улыбнулся, глядя в ее мерцающие в полумраке глаза. Аксель испытывал к ней такую невыносимую нежность в те минуты, такую сокрушительную по своей силе любовь. Он слушал ее смех, чувствовал ее ласковые руки на своих волосах, и ничего больше его не пугало, все было пустое, незначительное… все, кроме нее.

Kapitel 19

– Ты что, прикалываешься? – спросил Луи, нахмурившись. – Вы теперь будете делать вид, что ничего не произошло? Да и вообще, я не верю, что ты вот так вот просто его простила!

Луи и Йенни стояли посреди опустевшего класса.

– Ты не понимаешь, – мягко ответила Йенни. Она крепче прижала к груди тяжелую книгу в красной обложке. – Ему сейчас непросто. Аксель нездоров.

– Знаешь, если человек использует свои проблемы как оправдание, чтобы кого-то изнасиловать, то он просто мудак! Он не