Том 1. Усомнившийся Макар - Андрей Платонович Платонов

их к нам, служит свет. А вся Земля в сфере господства только солнечного света и только в крайне незначительной степени – в сфере света других солнц – далеких звезд. Так что получение жизни со звезд маловероятно или вероятно только в неимоверно малой доле.

Жизнь – солнечного происхождения. Мы потомки Солнца – не в переносном смысле, а в прямом – физическом. Но жизнь не только перенесена солнечным светом, она сама – свет в физическом смысле. Ибо атом есть, по выводам науки, система электронов, а свет есть электромагнитное переменное поле с частотой перемен – периодов в секунду около 5 000 000 000 000 000 (пятьсот триллионов) и длиной волны в 0,6 микрон. Нет тела, состоящего не из атомов, а атомов – не из электронов, а электрон есть элемент света. И очень вероятно будет то предположение, что Земля не получала вообще никаких готовых микроорганизмов, а получала и получает один свет и из этого света уже сама образует жизнь в близком и понятном нам смысле, сообразно своим условиям.

Само пространство, по новейшим учениям, электромагнитной природы, т. е. родственно свету или просто свет, так как и свет есть только электромагнитное переменное поле. И этот свет-пространство есть купель жизни; из света делается жизнь на каждой планете, и светом она питается и возобновляется. Тут волнует и вспоминается старое библейское предание и восточные и египетские религии о происхождении всего из света, о боге света и добра – Ормузде. Только тогда было проникнуто в эту тайну верой и интуицией, а мы подошли к нему через знание. Все-таки, как мало мы имеем права смеяться над верованиями древнего человечества!

Свет заслуживает главного внимания всей науки всего земного человечества; вся техника сведется в конце концов к светотехнике. Вся промышленность, экономика, культура, весь дух человечества революционно изменятся светом, т. е. когда мы сумеем утилизовать энергию света как двигательную силу для наших машин. Однажды изобретенный прибор, который можно будет установить на любом из этих столов, произведет такую революцию, перед которой все бывшие революции человечества – ничто. Ибо тогда будет найден способ овладения универсальной мировой энергией – светом и будет найдено другое его использование для нужд человека. Работы в этом направлении уже ведутся, и уже достигнуты громадные результаты.

Прибор этот, названный фотоэлектромагнитным резонатором-трансформатором, играет роль преобразователя света в обыкновенный рабочий электрический ток, которым могли бы работать наши электромоторы, а свет, т. е. переменное электромагнитное поле с такой частотой перемен и такой длиной волны, как было указано, конечно, не годится для целей промышленности. С изобретением такого прибора будет окончательно решен энергетический вопрос рабочего человечества, ибо свет не поддается исчислению в мощности как энергия. Вся бесконечность, как учит наука, есть свет, есть сфера электромагнитных содроганий. Значит, мы запряжем тогда и в наши станки бесконечность в точном смысле слова. И этим решим великий и первый вопрос человечества – энергетический вопрос. Нерешенность его – причина всех зол. Все злое происходит на земле от недостатка свободной, сейчас же годной в работу энергии, которую не надо добывать тяжким трудом. Свет есть такая энергия, которую не надо руками выкапывать из земли, эта энергия только проходит через известный прибор и превращается, выходя из него, в наш рабочий электрический ток с частотой перемен уже не 500 триллионов раз в секунду, а только 50 и т. д.

Овладев светом, человечество будет почти всемогущим, и история его переступит решающую черту. Изобретение прибора, превращающего свет в рабочий ток, откроет эру света в экономике и технике и эру свободы в духе, ибо человек только тогда освобожден будет от труда – работы, от боя с материей и предастся творчеству и любви, о которой я сейчас буду читать.

Я буду читать о своем лучшем друге, теперь уже не живущем, давшем мне лучший пример жизни и открывшем нечаянно для самого себя чудо, от которого он и погиб для жизни и может воскреснуть где-то в иной <далее часть листа утрачена>.

Что вселенных много, и совершенно оригинальных, к этому подходит даже современная наука. В этом нет ничего сверхъестественного. Напротив, естественное, природа – есть всегда нечто более смелое и гениальное, чем самая вольная человеческая мечта. Только теперь мы начинаем понимать это. Так что, говоря о другой вселенной, я мыслю о ней, как о невообразимой для меня действительности, но именно действительности, факте.

И вот родился раз человек, радостный, простой и совсем родной земле, без конца влюбленный в звезды, в утренние облака и в человека; влюбленный не мыслью, а кровью. Раз мы стояли с ним в поле ранним летним утром. На востоке в нежном невыразимом свете горела одна пышная последняя голубая звезда, и на нее неслись и неслись без ветра, в великой утренней тишине, неуловимые, почти несуществующие облака. В этот час все дороги в поле были пусты и прямо и недвижно стояла полными колосьями рожь. Далекий город не начинал еще греметь. Это был час полета облаков и тихого света. Я узнал тогда, что полная тишина есть вселенская музыка, и слушать ее можно без конца, и позабыть жить. Мы стояли очарованные и почти плакали от восторга. Облака умерли, и уже летели другие навстречу солнцу и сгорали в утреннем свете солнца и последней звезды. Эта звезда светилась и сквозь облака. Мы тогда поняли, как много неземного на земле, как в нашу тяжелую вселенную врезаются другие, неведомые, чуждые и легкие, как свет и дыхание, миры. Тогда у нас обоих родилась мысль о свете как об энергии, которой можно напитать и спасти человечество, и вывести его на путь борьбы с этой вселенной, и победить ее, сделать человеческой обителью. Именно тому другу моему принадлежала первая мысль, а после – блестящая теоретическая разработка вопроса о постройке фотоэлектромагнитного резонатора-трансформатора, преобразующего свет в ток. Он был по работе электриком, но не только им. Ничему почти не учившись, он обо всем догадывался и все знал. Это был почти не человек – легкий, ласковый и радостный днем, он рыдал по ночам оттого, что жизнь и человек такие, когда так легко можно быть иными и лучшими. Он воображал себе самую обыкновенную человеческую жизнь, воображал до того, что видел около своей койки на самом деле эту жизнь, прямо глазами, и видел, как безнадежна, мучительна и нестерпима такая жизнь и как она невозможна в таком мире, где есть свет и утренние облака, где есть предчувствие чего-то радостного и невозможного, от чего рвется сердце.