Гнездование - Рошен О'Доннелл

Сначала ты пошла и установила этот тупой запрет. Целых десять дней я не имел возможности видеть собственных детей. А ты тем временем… Ты даже успела выехать из страны?

– Всего на один день. Я вернулась раньше, чем они легли спать. С ними сидела Кэти.

– Кэти? – И снова этот полный ярости взгляд. – Какая-то случайная баба, которая живет в гостинице? Почему ты не оставила детей со мной? Я их отец!

В этот момент Киара замечает Софи. Она стоит, обнимая маму за талию, и смотрит на нее. Несмотря на то что голос повышает Райан, Софи смотрит на маму. Ждет, что она сейчас все исправит и решит.

– Райан, я не хочу вот так скандалить при детях. Мы можем поговорить в других обстоятельствах?

Райан побелел от злости, щелкает челюстью.

– Где Ноа?

– Спит. Я решила, что лучше его не будить…

– Ну нет, на этот раз точно нет, – отвечает Райан с мрачным смешком. – Мне нужен мой сын.

Они ушли на прогулку всего полчаса назад, но на Киару уже сыплются сообщения.

«Ты плевать хотела на мои отцовские права. Сначала отняла у меня детей, потом оставила их с какой-то сумасшедшей бездомной сукой».

Словно ошпаренная, Киара бросает телефон на диван. Он снова звякает. На этот раз Ассумпта.

«То, что ты делаешь с Райаном-Патриком, – это чистое зло. Мы с его отцом в глубоком ужасе. За свои эгоистичные поступки ты будешь гореть в аду. Бедные дети! Их растит такая злобная мать. Их единственный шанс на спасение – это доброта, любовь и терпение Райана-Патрика, спаси его Господь».

Снова сообщение. Неизвестный номер. Кто это, какой-то из друзей Райана?

«Ты должна быть благодарна, что в твоей жизни есть такой мужчина. Сильный, способный мириться с дерьмом, которое тащишь в его жизнь ты и твоя семья. Ты женила его на себе, использовала как донора спермы. Какой позор. Жестокая тварь. Еще и жертву из себя строишь. Оставь свои страдания для тупых книжек, которые ты так любишь. Думаешь, вся из себя умная, раз училась на литературном? Хотела быть учительницей, но в твоем сердце нет ни капли сострадания. Райан – единственный, кто не позволит твоим детям вести такую жалкую жизнь, как ты и твоя мать».

Киара не может пошевелиться. Слова как яд растекаются по венам. Просто слова, глупые слова. Почему же она чувствует себя так, словно ей только что дали пощечину?

На часах в гостиной стрелки ползут по полю с бабочками вместо цифр. На коврике разбросаны фигурки животных. Домашние тапочки Эллы.

Некоторое время спустя Киара берет себя в руки, присаживается на подлокотник дивана и набирает номер. Едва Шинейд слышит ее голос, как тут же спрашивает:

– Что случилось?

– Он узнал. Что я летала в Шеффилд.

– И что? Киара, ты имеешь право перемещаться, встречаться с семьей. Жить собственную жизнь. Почему он не может с этим смириться?

– Шинейд, послушай. Он в ярости. И в этом состоянии он забрал детей. А потом начал слать мне сообщения, подключилась его семья. Я не могу…

Киара почти уверена, что ее сестра ответит негодованием, в своей обычной манере («скажи им, чтоб шли в задницу» или «кучка идиотов»), но сестра молчит.

– Он чувствует, что ты вырвалась на свободу, – наконец говорит Шинейд. – Сначала влепила ему запрет. Потом несколько дней отдыхала в Мейо. К нам успела сгонять. Он понял, что теряет над тобой контроль.

Сестры замолкают. Мимо дома проезжает машина. Слышны детские голоса. Мама с трудом поспевает за двумя девочками-подростками на велосипедах с развевающимися лентами.

Еще утро, а солнце уже переместилось в гостиную. Киара ходит по дому и ищет себе занятия. Отвлечься было бы проще, если бы вместо этого она сходила на прогулку, но уходить из дома Киаре тоже не хочется. Вдруг он вернет детей раньше. Она вытирает кухонный стол, избавляется от остатков завтрака. Подсохшие рисовые хлопья, лужицы молока. Разобравшись с кухней, она закладывает в посудомойку грязную посуду и запускает ее, радуясь, что ее негромкий гул нарушает зловещую тишину. Она подметает полы. Потом проходится по ним влажной тряпкой.

Сообщения больше не приходят.

Телефон все время у нее в кармане. Беспокойство – это стена, которую она постоянно пытается отодвинуть, но панике она поддаваться точно не намерена.

Время медленно ползет вперед. Грудь твердеет, наливается молоком. Киара пытается сцедиться, но от беспокойства ничего не получается, и она только делает себе больно. Тогда она садится почитать и берет недавно купленную книгу Элис Манро «Беглянка», но слова расплываются перед глазами. Читает, не понимая о чем. Она тянется к плееру. В тридцатом уроке курса ирландского Патрик и Шеймас разговаривают о своих огородиках. Nil na prátaí go léir bainte agam. Bhí an talamh rófhliuch…[16] Бессмысленное занятие. Она даже толком не слушает.

Уже почти вечер. Райан должен вернуть детей в пять. Как бы ей хотелось ускорить время.

Киара выходит в сад и начинает вырывать из клумбы одуванчики. Элла называет их «обдуванчиками». «Посмотри, как много обдуванчиков». Когда урчание в животе больше не получается игнорировать, Киара делает себе бутерброд с сыром, потом берет яблоко. Она обедает на улице, сидя по-турецки на траве, как обычно делает с детьми.

Пять часов. Пять тридцать.

Когда в шесть часов дети не появляются дома, Киара звонит Райану.

Автоответчик.

Нервы не выдерживают. Киара весь день старалась не поддаваться панике, но теперь беспокойство берет над ней верх.

Шесть тридцать.

Она звонит Кэти. Обещает заплатить за такси. Через полчаса Кэти с малышкой Люси уже у нее.

– Я побуду дома на случай, если они вернутся. А ты езжай туда, где он сейчас живет. Наверняка они там.

Киан, друг Райана, открывает дверь. На нем треники и спортивное худи.

– А, Киара, все в порядке?

Ей кажется или на его губах ухмылка? Она вспоминает сообщение с неизвестного номера. Уж не он ли его послал?

– Райан у тебя? – спрашивает она. – А дети?

– Райан? – И снова та же ухмылка. – Мы тут Райана уже несколько недель не видели. А он разве не дома с тобой?

Восемь десять.

Нет, Киара не имеет права сломаться. Но какая-то часть ее хочет лечь на тротуар, царапать ногтями асфальт, орать. Она звонит Кэти, та сообщает, что домой никто пока не вернулся. Шинейд предлагает проверить их прежний дом в Гласневине.

– Он же там не живет, ты забыла? Его выставили, поэтому он и переехал к друзьям. Поэтому он и ко