Гнездование - Рошен О'Доннелл

– Езжай и проверь, – отвечает Шинейд. – Сейчас же.

Дом погружен во тьму. Возможно, здесь теперь живет кто-то другой. Она звонит в дверь. Нет ответа. Пытается вставить ключ, и он подходит.

В холле тихо. Киара щелкает выключателем и не может понять, что за картина ей открывается при свете. Сон наяву. На вешалке у двери висит черная куртка Райана. Кофта Софи, та самая, с пуговицами в форме сердца, лежит на полу с вывернутыми рукавами. Киара поднимает ее с колотящимся сердцем.

– Есть кто-нибудь?

Владелец дома попросил меня съехать. Холостяцкая берлога, детям там не место. Вышвыриваешь меня на улицу в самый трудный момент!

В гостиной обычный бардак. Игрушки, которые она не успела забрать. Грязные тарелки на кухонном столе. Корочки от чесночных гренок. Киара потрясена. Это не может быть правдой.

– Эй, есть кто?

Приглушенный стук откуда-то сверху.

Перепрыгивая через ступеньку, Киара бежит по лестнице и с трудом подавляет крик. Под дверью детской замечает слабое свечение. Две детские фигурки под одеялом с единорогами. Киара отодвигает одеяло, раздается визг, а потом Элла вдруг кричит: «ЭТО МАМОЧКА!» – и девочки бросаются к ней с криками и плачем.

– Мы не знали, что это ты, думали, это монстр! – рыдая, говорит Софи. – Папа ушел, и мы думали, мы думали, мы…

Софи описалась. Киара крепко обнимает ее, целует, шепчет:

– Чш-ш, чш-ш, моя малышка, все хорошо.

Потом ей удается на мгновение улизнуть в соседнюю спальню.

Никого.

Кроватка Ноа пуста.

Когда Киара возвращается обратно к дочкам, они снова забираются ей на руки. Как можно спокойнее она спрашивает:

– А где Ноа? Девчонки, где наш Ноа?

Элла всем телом прижимается к маминому плечу. Киара не может разобрать, что она бормочет, просит Эллу повторить.

– Милая, где Ноа? Где Ноа?

И тогда дочка шепчет прямо Киаре в ухо:

– Ноа с папой.

– С чего бы Райану-Патрику здесь быть? – Голос Ассумпты в телефонной трубке звучит высокомерно. – Не понимаю, как ты могла такое подумать. Господь всемогущий, бедный мужчина, постоянно выслушивать такую чепуху.

Киара представляет, как Ассумпта накидывает халат, сидя на краю кровати, и будит мужа.

– Ассумпта. Он на меня разозлился. А потом взял моего сына…

– Своего сына…

Киара вешает трубку и звонит в полицию.

Думай, Киара, думай. Куда он мог пойти? Куда?

Они лежат с Софи и Эллой в обнимку на обмоченной кровати.

– Все хорошо, все в порядке, – приговаривает она.

В голове мелькают картинки: новый дом, отчий дом, номер сто двадцать четыре. Потом Киара полностью отрывается от реальности. Она парит над землей, оставив далеко внизу дом, уложенную волнами красно-серую плитку и проблески света в кварцевых колоннах у крыльца. Вся улица сжимается до размеров детского макета: крошечные машинки, деревья на равном расстоянии друг от друга, овальная лужайка. Отсюда весь район выглядит таким умиротворенным. Что ни дом, то райский уголок, все так уютно освещены и жмутся друг к другу, словно желая сохранить тепло.

Думай, думай, думай. Куда он мог пойти? Дом превращается в лабиринт, лестница – в бесконечно повторяющийся эскиз работы Эшера. Таким было это место ночами, пока она жила здесь. Сколько раз ей казалось, что она не выйдет из этого дома живой? Худенькие ручки Софи обнимают ее за шею, Элла обхватила талию. Ее дочки в состоянии шока, их молчание говорит громче слов.

Кажется, проехала машина?

Киара вскакивает на ноги, дети по-прежнему висят на ней. Она пытается выпутаться из их объятий, но девочки начинают рыдать: «Мы тоже пойдем!» Втроем они спускаются по лестнице. У Киары сейчас сердце выскочит из груди.

Звонок в дверь.

В матовом стекле входной двери голубое мерцание проблескового маячка.

Двое полицейских стоят посреди гостиной. Мужчина с северным акцентом, бородой и веснушками обращается к Киаре:

– Можно я включу отопление? Деткам же холодно.

Второй полицейский – женщина с короткими, крашенными хной волосами и в очках с черной оправой.

– Как часто ваш бывший муж забирал детей? И такого, как сегодня, раньше не случалось, так? А сколько ребенку?

Слова делают кошмар реальностью.

Женщина присаживается на корточки, чтобы поговорить с девочками. Просит Киару проверить, нет ли на их телах физический повреждений. Белые животики под задранными кверху пижамами. Мокрые штанишки. Растрепанные волосы. Киара ощупывает головы, ищет шишки. Они стоят, широко раскрыв глаза. Не хочется их пугать. Она старается сохранять спокойный тон.

– Милые, куда пошел папа? Может быть, вы догадываетесь? Куда пошли папа и Ноа?

– Ноа плакал, – отвечает Софи. – Ему не нравилась бутылочка, он все время ее выплевывал.

– Ноа нужна титя, – авторитетно заявляет Элла, обнимая Прыгуна.

Первый полицейский сообщает ей, что направил патрульную машину по ее новому адресу, на случай возвращения Райана. Киара звонит Кэти, просит привезти девчонкам чистую одежду и обещает оплатить еще одно такси. Теперь это неважно. Накопления, арендная плата, все это теперь совсем неважно.

Десять сорок пять.

Киара остается дома с дочками, а полицейские выходят на улицу. Через стекло в патио она наблюдает, как они обыскивают сад. Что они там ищут? Не смей. Думать об этом нельзя. Раздвижная дверь осталась открытой, горит уличный сенсорный фонарь. Полицейские осматривают с фонариками заднюю стену дома.

Наступает бледный безжалостный рассвет. Киара звонит Шинейд, просит не говорить ничего маме. Мама звонит через десять минут. «Луиза выехала к тебе, будет через пару часов. Скажи им, пусть объявят по радио. Киара? Ты вообще слушаешь? Пусть несут эту историю на телевидение. Ты дала им фото Ноа? Киара?»

Шинейд уже едет в аэропорт.

Девочки проснулись, они то и дело плачут и виснут на ней, ледяные руки, пижамы с динозаврами. Киара усаживает их перед телевизором.

Всему списку контактов она отправляет одно и то же сообщение:

«Ноа пропал. Его увез Райан. Если увидите Райана или что-то о нем узнаете, пожалуйста, позвоните мне».

Дом начинает наполняться женщинами. Луиза, которой очень идет беременность, берет на себя девочек: усаживает их за кухонный стол, предлагает раскраски, пластилин, куклы Барби. Оливия и Мэгги привозят свежий хлеб, сыр, фрукты и шоколад. Кэти сидит рядом с Киарой, разглядывает полицейских, которые едва слышно переговариваются между собой. Киара продолжает звонить. Продолжает писать сообщения.

«Райан, прошу, скажи хотя бы, что он жив и здоров».

Время обеда.

Перевалило за полдень.

Киара определяет время по ушедшему из гостиной солнцу. Ее больше не беспокоит голод, промокшая футболка липнет к коже, пахнет по́том и кислым молоком.

Приезжает Диего, обнимает ее и