Русский остаток - Людмила Николаевна Разумовская

«Ничего, первый блин комом», – утешала себя Татьяна, летя на родину в самолете и обдумывая следующий шаг для выезда за границу на ПМЖ. Она тут же вспомнила (и как это она про нее забыла?) об одной своей знакомой актрисе из местного театра, вышедшей удачно замуж за шведа и уже несколько лет благополучно проживающей в одной из самых преуспевающих стран мира.

Звонку Татьяны Светка обрадовалась так, словно с того света ей позвонила мать родная. Она тут же пригласила ее в гости, но Татьяна сказала, что она только что вернулась из страны обетованной и должна осознать впечатления и немного заработать денег на следующий вояж.

Через пару месяцев она летела уже в Стокгольм. Обнимая Татьяну, Светка даже всплакнула, и не потому что давно не видела земляков, в конце концов, она всегда имела возможность приехать на Родину, но как-то уж так получилось, что жизнь ее складывалась здесь не совсем безоблачно, как представлялось ее бывшим российским подругам, почему-то считающим, что заграница – это сплошной мед и сахар.

Муж Светки оказался авантюристом, он был уличен в каких-то финансовых махинациях, и его чуть не посадили в тюрьму. Конечно же она с ним быстренько развелась, но крови он ей попортил изрядно, и теперь она жила одна, снимая маленький домик на юге Швеции, пытаясь не терять профессии. Она вполне прилично освоила язык и принимала участие в некоторых театральных проектах. О последней ее роли положительно писала даже центральная пресса. Светка воспряла духом, а тут еще стал наклевываться новый роман, так что поводов для оптимизма было достаточно.

Татьяна сразу же заявила, что хочет уехать из страны и что ей нужен какой-нибудь, фиктивный или нормальный, брак. Светка с энтузиазмом восприняла пожелание приятельницы, и они тотчас подали объявление в Интернет. Ответов пришло штук двадцать. Они придирчиво рассматривали фотографии, обсуждали биографические данные претендентов и наконец остановились на двух вариантах. Первый джентльмен был разведенный владелец нескольких магазинов, немного моложе Татьяны, но это не имело никакого значения, поскольку выглядела она, по словам той же Светки, просто потрясающе. Второй кандидат был простой полицейский, но очень интеллигентной наружности; кроме того, Светка сказала, что у них полицейский – это совсем не то, что наш мент. Это весьма уважаемая здесь личность, и берут на эту работу исключительно благородных и порядочных людей. Правда, Татьяна очень засомневалась в такой необычной характеристике милиционеров, хотя и иностранных, но против фотографии и квалифицированного мнения Светки возражать не стала. Они позвонили первому товарищу и назначили свидание в кафе, предупредив, что придут вдвоем.

Они пришли раньше и, заказав кофе с пирожными, стали ожидать клиента. Клиент не замешкался и, войдя в кафе, сразу направился к девушкам, узнавая их по заранее обговоренным приметам. Светка заулыбалась и затараторила с ним по-шведски, Татьяна, подбирая изысканные английские выражения, которые вряд ли, надо полагать, оценил бы местный владелец магазинов (может, у него и вообще, поди знай, всего два ларька), вступила с ним во вкрадчивый диалог. Не зная английского, Светка быстро заскучала, она сидела как на иголках, вертя туда-сюда головой, вставляя ничего не значащие шведские фразы, пока наконец не объявила, что ей надо отлучиться на полчаса.

Швед Татьяне понравился, она уже окрестила его за высокий рост и светлую шевелюру викингом и, изощряясь в светской беседе, кокетничала во всю Ивановскую, как ни с кем. Швед, казалось, тоже был увлечен экзотической беседой, хотя и не мог, в силу своей лавочной профессии, соответствовать университетскому уровню русской бизнесменши. Татьяна сообщила, что у нее тоже есть магазин и что вообще совместный бизнес в России сейчас на взлете, давая понять этой маленькой капиталистической акуле, что она представляет собой не один только амурный интерес, а за ней вся ее великая в недалеком прошлом держава, временно торгующая, правда, пока что одним только сырьем.

Затем плавно перешли к семейным проблемам. Глаза Татьяны искусно подернулись слезой, и она сообщила о трагической смерти мужа, не уточняя подробностей, все равно, мол, им не понять. В свою очередь, «викинг» пожаловался ей на своего юного друга, которого он, как никого в жизни, любил и который предпочел ему другого джентльмена, так что «викинг» вконец разочаровался в мужской дружбе и решил возвратиться к прежней ориентации. Если получится.

Собрав все свое мужество в кулак, Татьяна проявила европейскую толерантность. Она не стала материться вслух и кидаться куском недоеденного торта в «викинга», что ей до смерти, однако, хотелось сделать. Приятно улыбнувшись, она помахала рукой показавшейся в дверях кафе Светке и, когда та подошла, сделала, незаметно для «викинга», страшное лицо.

– Идиотки! – проскрежетала Татьяна. – Он голубой!

– И что? – весело спросила Светка.

– Как что?! На фиг мне голубой?!

– Послушай, тебе не все равно? То ты хотела фиктивно, то тебе подавай мачо. Ты уж определись.

«Викинг» улыбался, не понимая русской речи. Подошел официант с тремя счетами. «Викинг» и Светка полезли за кошельками. «Викинг» заплатил за себя.

– С тебя двести крон, – сказала Светка, подавая деньги официанту за себя и подругу.

– А разве он не заплатит? – вытаращила глаза Татьяна.

– С какой стати? – удивилась в свою очередь Светка.

– Но он же… он же нас пригласил… он же все-таки мужчина… – неуверенно сказала Татьяна.

– Ой, брось ты эти ваши совковые штучки. Ты ему никто, понимаешь? И он тебе ничем не обязан. – Она снова весело заговорила с ним по-шведски. – Он нас приглашает завтра к себе домой на чашку кофе, ты как?

– А ты у него спроси, кофе с бутербродами с собой приносить?

– Вот дурочка! – хохотала Светка. – Да у них же другой менталитет! Если хочешь остаться, привыкай.

– Да я лучше… – Она не договорила, что она лучше, но, поглядев прямо в глаза несостоявшемуся жениху, не отказала себе в удовольствии и ясно и раздельно, разумеется по-русски, произнесла:

– А пошел-ка ты на хрен!

Встречаться с интеллигентным полицейским ей уже расхотелось.

4

Когда Ирина, преданно заглядывая ему в глаза, снова сообщила о своей беременности, первое Юрино чувство было: ну все, попался, это – конец. Да, именно эта вторая ее беременность ставила крест на его мечтаниях о возможном когда-нибудь в каком-то нереальном будущем воссоединении с Галиной. Второй ребенок – это не шутка; Ирина знала, что делала. Впрочем, возможно, здесь не было никакой хитрости и задней мысли, просто все это естественным образом случилось, и что уж теперь, не убивать же,