Москва, Адонай! - Артемий Сергеевич Леонтьев

Только два слова сказал, потом сразу о делах начал и магазинах…

Лиля написала:

«Хорошо, завтра вечером около трех. Там же. Если что-то изменится, я позвоню».

«ОрАсе. Салон». «Отправить».

Арсений снова пил свой любимый, крепко заваренный пуэр, черный, как кофе. Осушил шестую чашку: чувствовал – начинает пьянеть. Немного закружилась голова. Гадал сейчас, в чем она будет одета, как посмотрит, улыбнется или нет? В кожаном рюкзаке лежал небольшой руль с кнопками и несколько музыкальных книжек с картинками. Весь вчерашний день Арсений посвятил съемкам. В Подмосковье нашел интересную натуру, взял на прокат Blackmagic 4K и снял вместе со знакомыми актерами несколько удачных отрывков. Еще несколько недель того же ритма, и первая короткометражка будет готова.

Лиля беззвучно подошла к кабинке и заглянула, отодвинув штору. Орловский даже вздрогнул от неожиданности и привстал.

– Лиличка, здравствуй! Спасибо, что порадовала… чаю хочешь?

Женщина улыбнулась:

– Не откажусь.

Села напротив, сняла ветровку и бросила рядом с собой. Около минуты молча смотрели друг другу в глаза, пока Арсений не наклонился ближе:

– Давай в гляделки. Кто первый моргнет, тот шельма.

Лиля засмеялась.

– Давай.

Арсений придвинулся еще ближе и скорчил такую свиную рожу, что женщина сразу захохотала и несколько раз моргнула. Орловский начал тыкать в нее пальцем:

– А-а-а! Шельма! Шельма! Попалась…

Огромный, широкоплечий Арсений – вылитый солдат с Мамаева кургана – вел себя сейчас, как ребенок, и это ему очень шло. Лиля искренне любовалась им.

– Ну, как там наш легкоатлет?

Женщина ласково усмехнулась:

– Сегодня с утра опять ходил по кухне. Встал с горшка и пошел, бесштанник. Смотри.

Лиля достала из сумки телефон и показала фотографию.

– А-а-а… – Арсений весь преобразился, разбрызгивая счастье восторженными глазами.

Взял телефон в руки и начал рассматривать сына, потом вдруг стал очень серьезным:

– Позволь один раз увидеть его вживую…

«Позволь» – «Не позволю»… «Нет, ну ты позволь» – «Нет, позвольте вам этого не позволить».

Когда шла на эту встречу, ждала именно этого вопроса. Оказавшись напротив, сразу поняла, что не сможет отказать – не только потому, что видела: Ярослав – главная ценность и радость Арсения, но и потому, что глаза Орловского, брови, нос, лоб и губы были лицом ее сына. Сейчас на нее смотрел взрослый Ярослав и это ощущение кружило голову:

– Да… завтра, например, когда буду гулять с ним по парку, ты можешь «случайно» там оказаться… Только надень что-нибудь с капюшоном, а то мало ли, вдруг Сережа увидит.

Орловский часто закивал, потом спохватился и достал из рюкзака приготовленные подарки.

– Вот, скажешь мужу, что сама купила… Я выбрал для него и мне важно, чтобы он своими ручками прикоснулся, понимаешь?

Лиля кивнула и приняла подарки, хотя в детской и без того было слишком много игрушек.

На следующий день Арсений увидел сына. Пришел в парк за несколько часов до встречи и сидел на скамейке. В нетерпении глядел по сторонам. Когда в поле зрения появилась Лиля с коляской, подскочил, но потом, вспомнив обещание держаться непринужденно и не подходить близко, с напускным безразличием отвернулся, хотя каждой клеткой своего тела и каждой мыслью устремился сейчас к сиреневой курточке и красной шапке-ушанке у себя за спиной.

Продержался минуту, не в силах больше терпеть, снова повернулся: Лиля шла по тропинке, не к актеру, она кружила рядом на расстоянии сотни метров, поддерживая мальчика за руку. Она не смотрела в сторону Орловского, но Арсений чувствовал, что Лиля думает сейчас только о нем и его присутствии, а еще боится, что рядом окажется муж.

Актер подошел ближе: когда их разделяло около десяти метров, Лиля нахмурилась и отрицательно покачала головой. Арсений остановился, не отрывая глаз от белого личика Ярослава, ковырявшего веткой какую-то кочку.

Единственное, чего сейчас хотелось Орловскому, чтобы сын поднял глаза и посмотрел на него, чтобы узнал его, показал в его сторону пальчиком, но мальчик уткнулся носом в свою кочку и внимательно исследовал ее, а поймав на себе взгляд чужого мужчины, равнодушно скользнул по нему и прижался к матери. Через несколько минут Лиля взяла ребенка на руки и пошла в противоположную сторону, толкая пустую коляску перед собой.

Арсений следил за двумя отдаляющимися спинами и плакал.

Лиля вернулась домой, Сергей сидел на кухне и ел пельмени. По выражению его лица сразу поняла – что-то не так.

– Что это за мужик на вас пялился в парке?

Все упало внутри, но она сделала каменное лицо – может быть даже слишком равнодушное, так что сама почувствовала, что несколько переиграла.

– Какой мужик? Господи, я-то откуда знаю, мало ли, кто на меня может пялится.

– Не включай дурочку – это был он?

Лиля посмотрела на него вопросительно:

– Кто он?

Сергей резко встал, схватил тарелку с пельменями и расшиб ее об стену. Пельмени вперемешку с белыми осколками разлетелись по кухне.

– Не ври! Я все знаю!

Ребенок зарыдал и прижался к маме. Лиля в ужасе смотрела на мужа:

– Ненормальный! Замолчи, ты напугал его.

Красное, кипящее лицо и сжатые кулаки:

– Отвечай!!! Как часто ты с ним видишься? Ты трахаешься с ним?!

Лиля рванулась к коридору.

– Ты не в себе… – дрожащим голосом.

Не снимая с ребенка верхней одежды, ушла с ним в комнату и закрылась. Взбешенный муж начал дергать дверную ручку.

– Открой!!! Я сказал, открой!

Начал пинать дверь.

– Я выломаю ее!!!

На четвертый удар сталь замка проломила косяк, вырвав кусок панели, и дверь с хрустом распахнулась. Щепки брызгами разлетелись в сторону. Ярослав кричал до хрипоты, вцепился в мать. По пунцовому лицу стекали слезы.

Сергей вломился в комнату, но наткнулся на такой ненавидящий взгляд жены, что даже отпрянул назад, а потом замер.

Лиля не проговорила, больше просипела:

– Убирайс-с-я-я! – ледяным, звенящим, как острие тесака, шепотом, – убирайс-с-я-я!

Сергей резко развернулся, накинул куртку и выбежал в подъезд. Вошел в лифт, уткнулся головой в стену и сжал зубы.

Успокоив ребенка, Лиля написала Арсению:

«Будь аккуратнее, Сергей все узнал, может, попытается найти тебя. Хотя Лика ничего не скажет, но все равно… На всякий случай».

Через минуту телефон зазвонил – это был Орловский.

– Да, привет.

Некоторое время молча слушала, все больше округляя от удивления глаза.

– Ты с ума сошел… Нет, Арсений, я не могу так… Он мой муж, и я люблю его… – голос задрожал. – Так нельзя, прости, нет, это невозможно.

Нажала на экране красную кнопку и укусила себя за губу.

Арсений сделал ей предложение. Пусть по телефону, пусть глупо, но