Русский остаток - Людмила Николаевна Разумовская

– Простите, а муж…

– Мой муж… Дело в том, что… Я вышла замуж довольно рано, в восемнадцать лет, за русского. Я была студентка, он – профессор Сорбонны… Он был намного старше, но, знаете, как это бывает между ученицей и учителем… я страшно влюбилась. Он был свободен, и мы поженились, хотя мои родители… конечно, я их понимаю, огромная разница в возрасте, их это тревожило… Мы прожили вместе семь лет… и я была очень счастлива. Потом у нас родился сын Николай… А потом… потом они оба разбились на машине. Вот и все, – закончила она с улыбкой.

Юра молчал. Печальная история – что здесь сказать? Не будешь же говорить пошлости вроде: вы так молоды, и у вас все еще впереди. Она ему нравилась, эта Наталья, она напоминала ему Галину. Такая же светловолосая, с узкими бедрами, почти без косметики и без кокетства. Прямой взгляд, откровенно говоривший… он постарался этого не заметить, что тоже ей нравится… и поскольку во Франции свобода… Господи, только этого еще не хватало! Он вовсе не собирался изменять жене.

Он подлил в бокалы вина ей и себе.

– За нашу будущую встречу на исторической родине.

Он выпил до дна и, взглянув на часы, озабоченно вздохнул.

– О, как быстро летит время. Очень жаль, но мне пора уезжать.

Она внимательно посмотрела ему в глаза.

– Вы уверены, что хотите уехать? – спросила она тихо.

Юра прислушался к себе. Да, да! Уверен! Надо немедленно вставать и уходить. Пока не случилось непоправимое! И он сказал:

– А вы хотите, чтобы я уехал?

– В таком случае я бы вас не приглашала, – ответила она спокойно.

«Так тебе и надо, тряпка! Болван! Казанова пскопской!» – ругал себя Юра. И как последнее произнес:

– Я должен позвонить брату, узнать… боюсь, они будут волноваться, что я где-то задерживаюсь…

– Не беспокойтесь. Я пообещала Виктору привезти вас завтра утром обратно.

Ах вот как! Значит, она все уже заранее за него решила еще там, на презентации!.. Круто. Ну и что… в конце концов, это не его инициатива… не станет же он ломаться… «Если женщина просит» – вспомнились ему слова известного советского шлягера восьмидесятых.

Она постелила Юре в отдельной комнате и, пожелав спокойной ночи, удалилась в ванную. Через полчаса она вошла к нему необыкновенно благоухающая и, сбросив с себя легкий халатик, легла рядом…

Утром, наливая ему кофе, она сказала:

– Все было замечательно. Спасибо, милый.

Юра что-то промычал в ответ, и, глядя ему прямо в глаза, она, мягко улыбаясь, произнесла:

– Пожалуйста, не мучайся, тебя это ни к чему не обязывает. Я знаю, что у тебя есть жена и две маленькие дочки. И я не собираюсь тебя у них отнимать. Просто позвони мне через девять месяцев, вдруг что-то получится и моя жизнь обретет смысл. Я бы хотела, чтобы у моего ребенка был русский отец.

«Так вот оно что! Вот для чего она заманивала его в свой дом! Его просто использовали, как… производителя! Совсем у них мужиков, что ли, нет?» – И он чуть не с жалостью посмотрел на несчастную Наталью.

Как бы там ни было, но Юра как человек ответственный вовсе не хотел становиться случайным отцом французского ребенка. «Глупости! Что может получиться с одного раза, – убеждал он себя. – Теоретически оно, конечно, но… да нет, все это ерунда! Пусть лучше поищет себе более долгосрочного папашу».

Вернувшись домой к своим трем, как сам говорил, любимым барышням, он иногда с легкой усмешкой вспоминал свой парижский роман. Правда, со временем и на расстоянии он стал казаться ему даже интересным, во всяком случае, он помнил про девять месяцев и, подсчитывая в уме числа, уже готовился позвонить Наталье в положенный срок. Дни летели за днями, и по мере приближения этих сроков его любопытство становилось все более сильным, в конце концов необязательно ждать девять месяцев, чтобы прояснить ситуацию, все уже давно ясно и так: да или нет. Он позвонил. К его изумлению и… радости, Наталья сообщила ему о своей беременности и даже о том, что уже известно, что это мальчик, которого она назовет, разумеется, в честь отца Юрием, если все будет, как она надеется, хорошо. Теперь Юру распирала гордость тем бóльшая, что этой новостью нельзя было ни с кем поделиться. Он стал часто звонить Наталье, узнавая о состоянии ее здоровья и прочем. Звонки были дороги, денег у Юры не густо, тем не менее он звонил, беспокоился, интересовался. Когда же наконец родился долгожданный младенец, он радовался ему не меньше самой Натальи. Он даже умудрился через своих новых французских знакомых послать Наталье огромный букет роз в честь рождения сына. Некоторое время спустя он попросил прислать фотографии ее и маленького Юры. Наталья выслала на Главпочтамт. Получив пакет фотографий, Юра долго любовался ими обоими, пытаясь определить в трехмесячном младенце какое-то сходство с собой и, разумеется, это сходство находя. Для полного счастья ему необходимо было кому-то рассказать обо всей этой неожиданной и потрясающей истории. Но – кому?.. Приятели ненароком могли разнести по всему городу, не дай Бог, дошло бы до Ирины… Новые французские родственники скорее всего обо всем знали или догадывались, но, как люди деликатные, хранили по этому поводу вежливое молчание. Этим важным событием он решил поделиться с Галиной – ведь они друзья?

Но тут разразилась катастрофа.

Придя как-то вечером в хорошем расположении духа домой (у него теперь всегда было какое-то повышено хорошее настроение), он застал Ирину в слезах перед кучей Натальиных фотографий. Эти фотографии он собирался еще вчера предусмотрительно уничтожить, чтобы не осложнять жизнь: а вдруг Ирина увидит? И хотя ему было ужасно жаль и как-то неприятно сжигать фотографии Натальи с сыном, но хранить дома (или у кого?) эти взрывоопасные улики не было никакой возможности. От страха перед разоблачением у него сделались ватными ноги и внезапно пересохло в горле.

– Над чем это ты рыдаешь? – спросил Юра бодроиронически, подходя к Ирине с фальшивейшей улыбкой и целуя ее в голову. – Что это у тебя за фотографии? – Он закашлялся, прочищая горло. – Кажется, простыл. У нас ничего нет выпить?

Ирина ничего не отвечала, слезы так быстро бежали у нее из глаз, что она не успевала утирать их давно промокшим платком.

– Что случилось, милая? – снова слащаво произнес Юра, немного оправившись после первого шока. – Что с тобой?..

Он взял лежавшие перед ней фотографии, повертел в руках.

– Это же моя переводчица… разве