Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд

— Что ж, спасибо. — Лицо Эстер пылало, а куда девать руки, она вообще не знала.

* * *

В тот день Эстер шагала по тропе через поля к южной оконечности острова, слушая плейлист, который составили для нее Софус и Хейди. Пока она стояла, разглядывая оставшиеся вдали Торсхавн и Нёльсой, Агнес Обель, Брюс Спрингстин и Джони Митчелл пели ей о реках. Небо было ясным; день выдался теплым. Море и острова светились. Мимо озера с моевками Эстер прошла под песню Тима Бакли о сиренах. Бархатистые коричневые, синие и фиолетовые мотыльки порхали в тенях ее сознания. Хрипел Том Уэйтс, взывавший о море любви. Когда Эстер проходила мимо сиденья, сложенного из камней, по полю ромашек, туда, где виднелись Хестур и Кольтур, R.E.M. напомнили ей о жаркой летней тьме и о том, как они с Аурой и Нин купались по ночам в тайной лагуне; луна садилась за серебряные скалы, Аура и Нин плескались в лунной дорожке. От воспоминания о морской воде у Эстер задрожали пальцы. The Waterboys пели о часах, которые она провела с Джеком в Звездном домике, и о дне, когда она впервые увидела во «Флоувине» Софуса. This is the Sea.

Решив сделать перерыв, Эстер присела на мягкую, поросшую травой кочку недалеко от тропы; отсюда ей были видны оба острова и пролив между ними. Иной, водный мир Магнуса. Эстер напрягла глаза, пытаясь рассмотреть водоворот. Интересно, что произошло с девушкой, которая осталась на берегу? Тут началась новая мелодия — просто ударные и женский голос. Эстер вздрогнула: именно эта песня играла в ночном саду Флоуси, когда Эстер навестила его в теплице. Слов Эстер не поняла, они были не английские, но женский голос и ударные звучали так мощно, что у нее ком встал в горле. Она взглянула на экран телефона. Песня называлась Trøllabundin, певицу звали Айвёр[113]. Эстер набрала ее имя в поисковике. Фарерская певица, чьи творческие корни уходят глубоко в народную культуру, одна из самых популярных песен — Trøllabundin, «Завороженная». Прочитав статью, Эстер дважды послушала песню о женщине с зачарованной душой, все это время потирая покрывшиеся гусиной кожей руки.

Доставая обед и поглядывая на облака и море, Эстер удивленно улыбнулась: зазвучали песни родного берега. Джон Батлер перебирал струны гитары, славя океан, Blue King Brown пели о воде, Мерил Бейнбридж вздыхала о том, что под водой. Сначала Эстер съела конфеты, наслаждаясь каждым кусочком и представляя себе, как Хейди с Софусом составляют список австралийских песен о воде. Для нее. Потому что она любила океан, но больше не позволяла себе плавать. Эстер дрожащими руками налила кофе из термоса и хотела было уже сделать глоток, как вдруг услышала вступление к следующей песне. Сипловатый голос Сары Бласкоу. Woman by the Well. Песня снова и снова звучит за закрытой дверью Ауры. Эстер стоит в коридоре Ракушки, сжав кулаки от злости: сестра упорно молчит. У нее потухшая душа, пустые глаза.

— Здравствуйте!

Краем глаза Эстер засекла две фигуры и вздрогнула.

— О господи, сучья жопа! — Эстер сняла наушники.

Перед ней стояли человек и овчарка.

— Здравствуйте, — снова сказал человек. — Я вас помню по самолету. Мой австралийский друг, который не любит плавать.

Эстер уставилась на пастора; в глазах все расплывалось от злости и адреналина.

— А еще у меня на груди табличка: «У меня утонула сестра, и с тех пор я не хочу плавать в море. Пожалуйста, говорите мне об этом почаще».

— Прошу прощения? — Пастор обеспокоенно нахмурился. Собака разинула пасть в улыбке, свесив набок язык.

Злость и раздражение утихли так же быстро, как вспыхнули. Эстер вздохнула. Положив наушники на траву, она встала и покачала головой.

— Простите. Простите, что помянула всуе имя Господа.

— Соболезную, — осторожно сказал пастор Яспур. — Вам сейчас очень нелегко.

— Ничего. — По щеке Эстер скатилось несколько слезинок, и она сердито смахнула их. — Ничего страшного. Херня, — буркнула она и тут же вздохнула. — Простите, простите меня. Вот же херня…

Эстер вытерла лицо руками.

— Я слышу такое чаще, чем вы можете себе представить.

Собака пастора сунулась к Эстер, натянув поводок.

— Кто это? — Эстер шмыгнула носом и наклонилась к собаке.

— Это Карл. — Пастор Яспур ослабил поводок, Карл ринулся к Эстер и чуть не сбил ее с ног, облизывая, обнюхивая и виляя хвостом. Эстер хотела было рассмеяться, но вместо этого вдруг всхлипнула, чувствуя себя раздавленной.

— С вами все в порядке? — Пастор бросился к ней. — Карл, мы же обсуждали, как надо знакомиться с людьми!.. Простите, пожалуйста. Все нормально?

Эстер кивнула. Отряхнулась. Погладила мохнатую башку Карла со слюнявой пастью. Открыла было рот, чтобы солгать, но услышала, как говорит правду:

— Никак не могу привыкнуть. Жить без нее.

— Мы и спустя много лет можем переживать горе так, будто все произошло совсем недавно.

Эстер покосилась на пастора:

— Иногда я не знаю, как с ним справиться.

— Сколько времени прошло с тех пор, как умерла ваша сестра?

— Уже больше года.

По лицу пастора пробежала тень.

— Ваше горе еще очень свежо.

Эстер пожала плечами.

— Мне кажется, все было вчера. И десять жизней назад. Ее смерть отняла у меня чувство времени. Я сама не знаю, что делаю, — тихо проговорила она. — И часто просто не знаю, как прожить день.

— Насколько я могу судить, мы, горюя, не знаем, как справиться с горем. Оно как скала. Не сдвинешь с места, не изменишь. Но в один прекрасный день выясняется, что его все же можно преодолеть. Мы получаем точку опоры. В жизни всегда что-то случается. Меняется. Горе — не исключение. — Голос пастора звучал спокойно и мягко.

Эстер взглянула на него:

— Вы такой хороший собеседник, что это даже раздражает.

— Ну извините. — Пастор улыбнулся. — Издержки профессии.

Эстер слабо улыбнулась в ответ. Скрестила руки, словно желая сдержать боль в груди, и посмотрела на пастора. Беговые кроссовки. Горловина футболки намокла от пота. У ног, высунув язык и все так же улыбаясь, сидит Карл.

— У вас совместная пробежка? — констатируя очевидное, спросила Эстер.

Пастор кивнул:

— Я так и не знаю, как вас зовут.

— Эстер.

Пастор пожал протянутую руку Эстер.

— Очень приятно, Эстер. Ну, до конца прогулки с вами все будет благополучно?

— Да. Спасибо.

Пастор повернулся, взглянул на остров и спросил:

— Нравятся вам Фареры? Проводите время с удовольствием?

— Да. То есть — насколько могу. Я приехала из-за сестры, но это уже другая история.

— И мне хотелось бы ее услышать. Приходите в церковь, когда захотите.

— Я не хожу в церковь. — Эстер стиснула зубы.

Пастор подумал над ее ответом и широко махнул рукой,