Легенды города 2000 - Оксана Усова

Оксана Усова

Легенды города 2000

Спасибо земляку Д. Ю. А. за неоценимую поддержку этой книги.

В книге упоминается Instagram – принадлежит Meta (признана в России экстремистской организацией, ее деятельность запрещена).

Пролог.

Июнь 2020

Наша история началась в предрассветный час, когда уже не темно, но еще не светает.

Насквозь просоленные дома и дороги Владивостока успокаиваются лишь на этот переходный миг. Прямо в машине засыпает последний таксист, а водитель первого мусоровоза заводит мотор и гудит охраннику в будке возле шлагбаума, чтобы тот выпустил машину со стоянки базы. Примерно в это же время закрывается последний ночной клуб и начинает работу хлебозавод.

Спящим этого короткого мгновения хватит только на то, чтобы всхрапнуть и перевернуться на другой бок. А вот для магии, такой старой, что она кажется вечной, вполне хватит времени, чтобы заставить мировой баланс пошатнуться.

Именно в эти считанные секунды на улицы города выползает едва заметный глазу светло-серебристый туман, который газовой шалью устилает асфальт и брусчатку. Он просачивается в стоковые отверстия, опускается до самого сердца города, подземных катакомб, и нежно гладит веки спящих там существ. Спите крепче, просит туман. Однажды вы очнетесь полными сил.

Вволю налюбовавшись, туман взмывает ввысь по трубам вентиляции и снова оказывается на улицах Владивостока, где с любопытной опаской заглядывает в темные стеклянные витрины пекарен и кафе, но не находит там своего отражения. Под дверными ковриками туман обнаруживает обрывки ароматов свежей выпечки и кофе, полироли для обуви, морской пыли и вымытой с шампунем собачьей шерсти.

У ступенек круглосуточного супермаркета робко переминалась с ноги на ногу старушка в черном капюшоне. Подувянувший букет белых лилий светился, когда на него падал блеклый луч фонаря. Дырявая поношенная юбка, два гнилых зуба, потускневшие глаза – весь ее образ вызывал жалость и желание купить букетик.

– Милок, – ласково позвала она.

Мимо как раз проходил грустный парень, сосредоточенно звонивший кому-то по мобильному телефону. Куда он мог брести в такой час? Может, с девушкой поссорился и не мог вызвать такси?

– Чего тебе, бабуля? – спросил он, будучи явно не в духе.

– Купи букетик, – попросила старушка. – Недорого, сто рублей всего. Пенсия маленькая, давление замучило… На лекарства не хватает.

– Отчего ж не помочь, бабушка, – вздохнул парень и полез в карман куртки за портмоне.

Старушка улыбнулась еще шире и сделала шажок вперед.

Шипастый ошейник с цепочкой-поводком защелкнулся на ее шее так быстро, что она не успела даже моргнуть. Яга плотоядно взвыла, но страж резко дернул цепочку на  себя, не давая ей вырваться. Старуха ощерилась и выпустила когти, безуспешно пытаясь ранить юношу-жара.

– Мы нашли твою избушку под мостом, – сказал он, набирая чей-то номер, на сей раз по-настоящему. – В печке были косточки тех, кто купился на букетик…

Лезвие меча вошло в спину парня беззвучно, и телефон полетел на землю. Кровь хлынула изо рта парня, и он пошатнулся. Цепочка выскользнула из ослабевших пальцев.

– Тебя разве не учили, что Ягу в одиночку в плен не возьмешь?

Мужчина в элегантном костюме дернул рукоять на себя, и тело стража с глухим стуком рухнуло ничком.

Яга упала на колени, с подвыванием срывая ошейник. Убийца наклонился к мертвому стражу. На лице парня навеки отпечаталось удивление.

Мужчина разжал пальцы юноши и забрал у него зажигалку.

Крышка откинулась с сухим щелчком. Убийца понаблюдал за огоньком пару мгновений, а затем бросил зажигалку на тело мертвого.

Волшебное пламя охватило труп сразу же.

– Хозяин, – просипела старуха, все больше теряя человеческий облик. Ее челюсть выросла и выдвинулась вперед, а нос вдавило в череп. – Хозяин.

– Заткнись, – велел мужчина в костюме, и Яга умолкла.

Ардричу почудилось, что это не огонь вовсе, а женские волосы, непокорные, сияющие, янтарного цвета. Очарованный, он протянул руку и сразу же отдернул.

– Очередь за тобой, Янтарина, – прошептал он. – Как бы искра не погасла.

…Тем временем туман продолжал рыскать по предрассветному городу, отдавшись чьему-то зову. Наконец он затормозил и разлегся, как кошка, у ног двух черных фигур на крыльце ресторана «Гриль».

– Сид, ты уверен, что это хорошая идея?

Сумка с инструментами ходила в руках Люца ходуном. Свитер противно покалывал грудь и спину, покрытые липким потом. Парень торопливо стащил с головы вязаную шапку, которую носил даже летом, и протер ей лицо. На щеке сразу же закровоточил прыщ.

Отмычки, порхавшие под пальцами Сида, замерли.

– Не знаю, как ты, Лютиков, – настоящей фамилией Глеб звал друга только в моменты, когда злился на него, – а я не могу напеть чеканных монет в переходе. Мы с тобой оба уже несколько дней растягиваем последнюю пачку гречки, а стипендия будет только через две недели. Если не хочешь жрать – проваливай, а лично я намерен наесться здесь настоящего мяса до отвала. У этих мажоров не убудет из-за пары кусков.

Сид посмотрел на друга, как бы ожидая ответа, а когда ответа не поступило, фыркнул, и отмычки замелькали в его бледных пальцах еще проворнее.

В глубине души Глеб Сидин осуждал себя за то, что опустился до кражи. Он был молод, полон сил, перспективный студент юрфака и староста потока. Мог бы подрабатывать на стройке, в магазине, в кафе. Он приехал во Владивосток из маленького городка Холмска на Сахалине с одним рюкзаком вещей, с легкостью поступил на бюджет Дальневосточного федерального университета. Пандемия COVID-19 внесла свои коррективы: той весной предприятия города, мелкие и средние, закрыли свои двери сначала на карантинную неделю, а потом на карантинный месяц. После этого открыться вновь смогла едва ли половина, что лишило город десятков тысяч рабочих мест. Закрывшиеся навсегда, ресторанчики и ночью и днем осуждающе провожали разбитыми стеклами горожан. Многие женщины и мужчины все еще носили медицинские маски и опасливо обходили стороной надсадно кашляющих бездомных, разложивших свои лохмотья для сушки прямо на ступеньках подземных переходов.

Чаще всего в это время суток Светланская, самая старая улица города, все еще бурлила жизнью. Таксисты кричали девушкам непристойности, молодежь гурьбой вываливалась на улицы из ночных лапшичных, баров и ресторанов, из машин гремела музыка. Но сейчас на всех дверях висели таблички «Закрыто», и улица выглядела чище и опрятнее обычного.

– Кажется, получилось, – негромко сказал Сид.

Он спрятал отмычки в нагрудный карман кожаной куртки и открыл дверь. Люц про себя отметил, что друг предусмотрительно, словно заправский домушник,