Бродник - Денис Старый

Русь непокоренная 2. Бродник

Глава 1

Поселение.

5 января 1238 года

Стояли, смотрели друг на друга. Я на людей, ставших против меня. Они же искали поддержки друг от друга. Но решительных не было. Все же мой воспитанник вселял людям страх. Это было видно. Я не боялся, Видана не реагировала на Дюжа. Но вот остальные…

Немая сцена затягивалась. Ситуация патовая. Но по всему видно, что запал людей иссекает. Что им делать? Биться со мной? Так это бессмыслица. Мало того, что отхватят, так еще и не получат ничего. Я людей люблю, я их спасаю. Но… Всему же есть предел, в том числе и моему милосердию.

— Знаете, что будет? — спрашивал я, наконец, решив сыграть на том, что якобы умею предвидеть.

Было видно, что люди меня уже не хотят слушать, но вынуждены. Они больше смотрят на Дюжа. И даже не хочется думать о том, что могло бы случиться, если бы его не было за моей спиной. Неужели все же напали бы? Это вряд ли, но некоторые преференции, при наличии у меня такого громилы, имеются. Становится ещё более понятным, как ныне покойный Плоскиня мог поддерживать свою тиранию в поселении Бродников.

— Услышьте же меня, люди! Не пройдёт и двух месяцев, как падёт Владимир, падёт Москва. Если кто-то думал, что можно будет укрыться у черемисов на северо-востоке, так через месяц падут селения до Городца и дальше. Желаете укрыться в Киеве? Или в Чернигове? Так не в этом году, но следующей зимой падут и эти города. И те, кто пришёл сейчас к нам, устремятся и дальше, к венграм и другим немцам, — кричал я, стараясь своим словам добавить таинственности, сыграть на суевериях и религиозности этих людей. — Вижу я, что латиняне походом пойдут на Псков и Новгород. Там же будут и шведы, и даны. Литва бесчинствует в полоцких землях. Мы же здесь пока никому не нужны. Но будем готовить не только своё поселение, но и те места, куда мы сможем уйти, если будет опасность.

— Но как же нам быть? — спрашивал озадаченный Макар. — Ордынцы на юге. Почитай всего в пяти десятках верстах. И пришлые бродники сказали, что ходят по Дону даже и купчины генуэзские.

— Ходили. Кому они нынче будут торговать? Рязани? Коломне? Владимир возьмут, так и гостям торговым нечего там делать. И бродников не трогают ордынцы, — сказал я.

— Так мы и не бродники, — сказала Мила, голос которой дал петуха.

Испугалась? Правильно. Пока еще по-тоненькому ходим.

— Так станем бродниками! Разве же мы не они? Разве серед их мало русичей былых? — продолжал я взывать к людям.

Ну не хотелось мне радикального решения проблемы.

— А месть? А как нападать станем на ордынцев? — с обидой в голосе сказал Волк.

Молодости часто хочется находить очевидное. Но часто в жизни бывает так, что нужно принимать компромиссные решения. Нужно легализовываться. А мстить? Так будем. И о том всем присутствующим знать не нужно.

— А тебе все воевать! — высказалась бабка Видана, до того молчавшая.

Колебались ли люди? Да, безусловно. И ко мне подходили те, кто хотел выразить поддержку именно моей линии. Оказывается, что таких тоже немало.

Крайне неожиданно было, что, подумав, посмотрев мне прямо в глаза, ко мне, следом за своим братом Митрофаном, ставшим, между прочим, первым, кто вышел из толпы и стал рядом со мной, вышла и Любава. Конечно же, тут же, демонстративно взведя свой арбалет и поправив русский меч на своём генуэзском поясе, подошёл Лучан. Да, он на поселении только из-за рязанской красотки. Ну пусть так. Примем к сведению.

После того, как воспитанники сделали свой выбор, ничего не оставалось деду Макару, кроме как последовать за ними. Он встал со мной, чуть позади. Макар всё же своей первостепенной задачей считал присутствие рядом с Любавой и Митрофаном.

Каким-то образом, я уже и не наблюдал за ним, но Мстивой отмахался от женщин и по дуге прибежал ко мне. Вышла и Беляна, ведя за руку своего трехлетнего сына. Так себе поддержка. Но приятно.

Возможно, услышав, или кто-то рассказал, но в поселение вернулся Лисьяр. И все те пришлые, что были с ним, со своими жёнами, также стали рядом со мной.

Власт оглядывался затравленными глазами по сторонам, ища поддержку. Он уже пробовал пятиться назад, но упёрся спиной в выкаченную вперёд грудь своей жены. И не сказать, что Мила в этот момент всё ещё оставалась такой же агрессивной.

Подошла бабка Ведана. Она посмотрела мне прямо в глаза. Казалось, что даже подмигнула, а потом выкрикнула:

— Пророчество от того, кто был убит, но кто выжил! И перед богами и Господом Богом Христом я свидетельствую в этом. Разве же вы не видете, что никто не помер. А сколь должно было еще при переходах. Опосля, как Господь дал манну небесную народу израилеву, мы нашли еду и не померли. Так отчего разуверились вы? — и голос ведьмы был таков, что пробирало и меня, с надрывом, громким, въедливым.

А потом, когда толпа зашумела и люди стали переглядываться друг с другом, бабка шепнула мне на ухо:

— Если сгубишь людей, прокляну и в аду тебя найду и там убью. А если Беляну обидишь, то и при жизни найду и убью.

— Будешь меня пугать, так сама долго не проживёшь, — в ответ шепнул я женщине, но голос мой не был угрожающим.

Скорее, я лишь слегка одёрнул ведьму.

— А что до половцев? Они придут, — выкрикнула Акулина.

Шепотки прекратились, все уставились на меня, уже молчали и внимали словам, что я произнесу. Страхи еще присутствовали. Но если я такой вот, по словам ведьмы, любимец богов, то должен решать все проблемы на раз. Опасно это. На раз не каждую проблему решишь. А если оступлюсь? Так снова бунт? Нет, нужно будет серьезнее относится к коллективу, да и наказывать пора. Без наказания нет порядка.

— Отправлюсь на их поиск, ежели я згину… И тогда вы вольны делать всё то, что хотели. Заберёте и поделите серебро и весь скарб, который есть у нас, и пойдёте куда пожелаете. Но помните, что я сказал, ибо это верно, и ещё немало русских городов будут сожжены, а люди