Зябликова Зина и методы нерационального мышления - Александр Бестужев

Ещё моё внимание привлёк мальчишка, примеривающийся к чужим карманам, вот как сейчас, он тянул тоненькую руку к карману здоровенного толстого дядьки с угрюмым лицом и коровьей челюстью, методично пережёвывающий что-то во рту.

Дядька ничего не заметил, увлечённый разглядыванием сидящей впереди заплывшей жиром девушки, и его кошелёк довольно быстро сменил своего владельца.

Паренёк обвёл глазами окружающих, словно проверяя территорию на наличие затаившихся крыс, а затем, встретившись со мной взглядом, весело подмигнул и пересел на другое место.

Необычайно толстая девушка с трудом поднялась, поправила потерявшуюся между складок одежду, обтянувшую её так, что сами складки повисли вниз, подобно магматическим образованиям после извержения вулкана, и неспеша проследовала в кабинет, в таком откровенном виде, что сразу же вспомнился анекдот про певичку на сцене: «Глянь, она забыла одеть верхнюю одежду!» Да нет же, она просто забыла снять нижнее бельё. Впрочем профессия и жизненное кредо девушки говорили сами за себя.

Я почему-то была уверена, что меня сразу отпустят, ведь я ничего не сделала, однако, по мере того, как коридор пустел, на ум приходили мысли одна чернее другой.

Вот меня обвиняют в бродяжничестве, или вот в том, что не заплатила за вход в город, или за продажу мухоморов, которых я здесь и в глаза не видела.

А я сидела и думала, чего мне больше сейчас хочется: сбежать отсюда или посетить места не столь отдалённые, или и то и другое одновременно?

В конце-концов пришла к мысли, что выйти и уйти отсюда у меня не выйдет. Распухшая и почерневшая нога не оставляла мне никаких шансов, да ещё на входе стоял такой крупный гвардеец, что я даже залипла на несколько минут, «уткнувшись» взглядом к его накачанным рукам и обветренному суровому загорелому лицу. Воин в ответ бросил на меня несколько неприязненных взглядов, но интересна это не убавило.

«Не каждый же день попадаешь в другой мир, Зиночка...» — шептал внутренний голос, ехидно посмеиваясь и описывая мнимые и настоящие достоинства стража при входе, отчего моё лицо пылало как горячие бабушкины пирожки в духовке. Радовало только одно, что под слоем грязи на лице ничего не было заметно.

Бабки, сидящие рядом со мной, одновременно посмотрели на меня и шумно, сочувственно вздохнули, как будто поняли о чём я сейчас думаю. Может и поняли, кто их знает этих одинаковых из ларца.

В это время из приоткрытой двери дознавателя донеслись громкие голоса: «Ну вот объясни ты мне, зачем ты это сделал? Шкатулку ты взломал, но зачем было убивать старушку? Она же и так была глухонемая! И ты это знал...»

«Ну, господин дознаватель, — протянул сиплым голосом какой-то мужик, — я ж грамотный, читать умею, а на шкатулке было написано: — Вскрыть после моей смерти. Вот я и выполнил..»

«Корней, уведи этого в камеру и приведи следующего... »

Я во все глаза смотрела, как из комнаты выводят высокого и худого человека, у которого были ослиные уши и маленький пятачок вместо носа. Он настолько смешно им похрюкивал, что я не удержалась и хмыкнула.

Глазки странного человечка мгновенно налились краснотой, но толчок в спину от жандарма тут же указал ему направление к выходу.

Один из сидящих рядом клонов бабки неодобрительно покачала головой и вновь прислонилась к грязной стене.

Мимо меня, то и дело, ходили жандармы. Люди заходили и выходили из комнаты, и чаще всего их оттуда выводили, но были и те, кто покидал заведение самостоятельно. Немного их было, человек пять, но были же!

Постепенно коридор опустел, остались только я, две клонированные бабки, да прыщавый паренёк с огненно-рыжей шевелюрой.

Одна из бабок достала из-за пазухи яблоко и протянула мне.

— Ты кушай, деточка, кушай, а то вон как отощала.

Я с сомнением покосилась на яблоко, но в животе так сильно заурчало, что яблоко буквально само прыгнуло мне в руку.

— Откуда ты, деточка? — спросила эта бабуля.

— Не помню, — честно ответила я.

— Помню только, что я от кого-то бежала, а потом упала и головой ударилась.

— Сильно ударилась? Ну хоть что-то ты помнишь?

— До этого дня — ничего!

Я продолжала честно врать, жадно обсасывая огрызок, оставшийся от яблока.

— А за что, сюда попала? — переспросила вторая бабка.

Мне почему-то жутко захотелось рассказать этим участливым старушкам всё, от начала и до конца, поделиться с ними своей историей. Но в какой-то момент сдержалась и решила пока ничего никому не рассказывать.

— Ничего не помню. Только помнится, что повредила ногу, потом упала, испачкалась, шла куда-то, а тут жандармы. Вот меня и привели сюда.

Бабуля хотела было погладить меня по голове, но взглянув на копну моих спутанных волос, не стала, достав вместо этого ещё одно яблоко из-за пазухи.

Я с вожделением уставилась на яблоко в её