Ментальная кухня – 2 - Максим Злобин

Агафоныч аж подавился от неожиданности, когда последние слова вылетели из его рта. Раскрыл зенки пошире, оглядел нас с ужасом и продолжил:

— Тэ курэл тут джукло! А-а-а-ай! — сенсей схватился за голову. — Ай-ай-ай, дабала чада!

Я не стал уточнять у Агафоныча, знает ли он цыганский. Ответ сто пудов будет отрицательным. Ай как не вовремя! Великого и ужасного барона Ярышкина уделали какие-то грёбаные кочевники! Это он в какой-то магический капкан угодил, что ли? Хрен знает! Рассуждать некогда! Тягач уже пару раз ударил нас кенгурятником в задницу, а цыган по правому борту перезарядил ружьё и кажется, что вот-вот… стоп…

Внезапно, краем глаза я уловил какое-то странное красное свечение. Пока мы орали друг на друга, Мишаня Кудыбечь достал из рюкзака свой демонический сантоку. Достал, распорол до крови левую ладонь и теперь «поил» ею нож. И бормотал при этом что-то быстро-быстро.

Что ж… Кажется, Фурфурия его услышала.

Сантоку начал светиться, — будто раскалился докрасна. Затем точь-в-точь такое же инфернальное пламя вспыхнуло где-то за закрытыми веками Мишани, он резко распахнул глаза и принялся громко, чётко и вслух декламировать что-то на латыни.

Полная машина лингвистов, едрить его мать! Осталось только, чтобы Солнцев начал лопотать на иврите!

Ситуация, короче. И вроде бы что-то происходит. Вот только насколько я помню, Кудыбечь популярно рассказывал о том, что сила заточённой внутри ножа демоницы ограничена уровнем призывателя. А с этим, как ни крути, плохо. Так что не приходится рассчитывать на то, что сейчас нам на подмогу явятся объединённые силы Ада. Да и то, что Мишаня вдруг в одного остановит и разберёт тягач — тоже маловероятно.

Однако я рано сделал выводы и недооценил Фурфурию. Барышня придумала план по силам.

Внезапно впереди, в тумане, возникла огненная проекция огромной рогатой головы. Страшной, сука, зубастой! Одним словом — «демонической»!

— Жми! — крикнул красноглазый Миша не своим голосом. — Давай-давай, насквозь! В рот! Прямо в рот!

Я вдавил педаль в пол, а голова тем временем раззявила варежку и:

— РР-Р-РАААА-АААА-ААА!!! — жутчайший рёв огласил всю округу.

Мы пронеслись сквозь пламя прямо в инфернальное зубастое щачло, а перепуганные до усрачки лошади тут же тормознули. Тормознули, взбрыкнули, скинули седоков и ускакали в туман. «Хоть не подстрелят теперь», — подумал я и взглянул в зеркало заднего вида, а там… а там вообще всё было зашибись!

Иванов резко затормозил. Идеально круглыми глазами он пялился на беснующуюся голову Фурфурии и кое-как хватал ртом воздух. А если взглянуть ещё чуть повыше, то можно было пронаблюдать тёмное пятно, что расползалось по штанине гитариста. Дворники на лобовом тягача сработали автоматически…

* * *

— Сюда?

— Да-да, сюда. Заходите.

В особняк к Волконскому мы заявились без приглашения. Ни князя, ни его сына дома не оказалось. Прямого телефонного номера для связи с князем у меня тоже не было, а потому сперва пришлось прилично подождать. Но! Спустя тысячу звонков, сотню согласований и десяток проверок, нас всё-таки пропустили внутрь. Игорь Николаевич дал добро.

Два боевика из рода Волконских провели нас по участку, а затем маршрутом «для слуг» по дому до самой кухни. Что ж… есть что сказать. Не профессиональная она, конечно, но чтоб я так жил. С точки зрения эстетики так вообще красота, — никакой тебе унылой нержавейки и типовых белых плиток тут и там. Стильные мраморные столешницы, приятная подсветка, дорогущая сантехника. А ещё в этом гипертрофированном кухонном островке имелось такое оборудование, что некоторым кабакам даже не снилось.

— Пойдёт, — улыбнулся Мишаня, скинул сумку на пол и принялся изучать планетарный миксер стоимостью в первоначальный взнос по ипотеке.

— Я запру вас на кухне, — вполне вежливо и дружелюбно сказал охранник Волконских. — Подскажите, когда вернуться и проводить вас обратно?

— Не надо никого запирать! — запротестовал я. — Мы же, собственно говоря, всего на минутку. Продукты скинем, чтобы не испортились, да сразу же пойдём.

— Понял. Чего привезли интересненького?

А вот это хороший вопрос! Аж самому узнать не терпится.

— Сейчас посмотрим, — улыбнулся я и мы с Мишаней принялись потрошить термосумки…

Глава 4

У Волконского мы и впрямь пробыли недолго, и уже через час добрались до катера. За спасение из лап цыган, я даровал Агафонычу одно желание. И желание то было:

— Солянка!

Говно вопрос. Я и сам давненько не ел нормального первого, — так ведь и желудок посадить недолго. Вот только бомж-барон с похмелья оказался каким-то капризным, и всячески мешал мне готовить. То под руку бубнит, то пальцы под нож суёт, то кусок языка сворует. А теперь вон, вообще на святое покусился:

— Куда потащил⁈ — прикрикнул я на него, когда он втихую попытался уволочь банку из-под оливок.

— Рассол выпить хочу. А тебе надо?

— Надо! Отдай сюда, в нём самый смак!

— Ну ладно…

Солянка, пожалуй, мой самый любимый суп. Что в приготовлении, что в употреблении. Или всё-таки борщ? Или рассольник? Или щавелевые щи с яичком? А-а-а-ай! Что-то я не подумав ляпнул. Как вообще можно выбирать? Это же всё равно что ребёнка спросить: кого больше любишь, маму или папу?

Искренне не понимаю народы, которые не питаются первым на постоянной основе. Ещё и мандят там что-то, мол, суп — еда для бедняков. Да вы просто не умеете готовить!

К слову. Хозяйке на заметку, чуть о солянке и авторском почерке шефа. Всю жизнь, сколько себя помню, предпочитал томатной пасте сок. Самый простой, чем дешевле — тем даже лучше. Потому что играть в эту грёбаную лотерею нет никакого желания: одна паста кислей, другая слаще, третья вообще изжога в чистом виде, — пассеровать её ещё, посуду пачкать. А тут бахнул один к одному с бульоном и радуешься. Правильно оно или неправильно — вообще плевать. Судить гостям, а гости у меня неизменно довольны.

— Долго ещё?

— Уже почти.

Финальным штрихом я закинул в кастрюлю стружку из говяжьего языка, ветчины и отварной курочки. На гордое звание «сборной» не претендую; как говорится, чем богаты.

— Сейчас доведу и отдам, — сказал я Агафонычу.

— М-м-м-м, — подал голос Мишаня. — Так! — и принялся тереть усталые глаза. — Что-то у меня фантазия заканчивается.

— Да хорош уже, и так прилично накидали.

Пока я колдовал над