Фаворит-5. Родная гавань - Денис Старый

Однако фельдмаршал понимал и политическую подоплёку участия башкирского войска в войне против Крымского ханства, как и против Османской империи. Договор в Петербурге между башкирами и Российской империей подписан. И теперь, чтобы ещё больше связать отношения, нужна дружба на крови. К сожалению, но просто жизнь такова, что любой договор держится либо на страхе, либо на общем деле. И крепче то тело, которое грязное, но обе стороны вымазались в нём одинаково.

— Признаться, господа, — Миних сегодня решил быть более откровенным, чем обычно. — Я не думал, что та армия, которая выдвинулась в Крым, преодолеет Перекоп. Более того, удалось захватить существенные запасы фуража и провианта неприятеля. Скорее компания этого года для меня была разведкой. Но если так сложилось… Да, нам пора действовать. Нужны подкрепления и нажим. Нужны бои и, наконец, забыть о позоре Прутского похода! Русский должен бить турка! [имеется ввиду Прутский поход 1711 года, когда Петр Великий проиграл туркам и сам чуть не был взять в плен]

Другие присутствующие офицеры удивились подобным всплеском эпоций фельдмаршала.

— Нужно отдать четь генерал-лейтенанту Леонтьеву… — сказал фельдмаршал, еще больше вгоняя в недоумение присутствующих.

Все знали, что Миних и покойный ныне генерал Леонтьев были настоящими врагами. И теперь даже те, кто мог бы быть на стороне генерал-лейтенанта Леонтьева, конечно же, в любом случае высказывались в поддержку Миниха.

Вот только в войсках, да и в Петербурге, в основном принята та точка зрения, что Леонтьев пал смертью героической, практически чуть ли не первым войдя на территорию турецко-татарской крепости. Фельдмаршал же Миних, зная в подробностях, как именно умер Леонтьев и что он делал, решил поступить благородно и не порочить имя уже погибшего своего врага. Так что для всех генерал-лейтенант Леонтьев стал образцом героического генерала. Но все равно, чтобы вот так, прилюдно признать героизм своего личного врага?

— Ещё мнения? — спросил фельдмаршал Миних, но никто больше не стал высказываться. — Как мы готовы к переходу? Доложите о наличии всего необходимого!

Доклад на эту тему обстоятельно готовил Пётр Петрович Ласси. Уже учитывалось то, что татары могут поджечь степь и засыпать колодцы. Это маловероятно, но может быть. Так что вопрос фуража и воды стоял одним из главных. Даже, может, более важным, чем достаточное количество пороха и ядер.

По тем отчётам, которые присылались генерал-майором Юрием Фёдоровичем Лесли, ставшим после погибшего Леонтьева командующим русской армией в Крыму, уже была взята знатная добыча. Пороха, причём не только турецкого, но и французской выделки, в крепости было взято огромное количество. Ядра и картечь там также были в достатке. Фуража с избытком. Столько конницы в русской армии и нет, чтобы потребить все приготовленное турками и татарами. Ну и продукты. Часто экзотические, когда солдат даже заставлять нужно такое есть. Как рис, или финики, изюм с курагой и черносливом.

— Так что мы можем не дожидаться очередного обоза с оружием, а выступить к Перекопу и там провести перегруппировку, довооружить трофейным оружием те полки, в которых не хватает фузей или артиллерии, — заканчивал свой доклад Ласси.

Фельдмаршал Миних нахмурил брови, стал размышлять. Христофор Антонович думал, что слишком много происходит совпадений, чтобы ему всё-таки придерживаться прошлого плана и готовить основную военную кампанию на следующий год. Не любил основательный немец действовать по обстоятельствам, но только по плану.

Предполагалось, что Александр Иванович Румянцев пробудет в башкирских землях намного дольше. Но он здесь, да ещё и привёл огромную массу башкирских воинов.

Предполагалось, что Леонтьеву не удастся дойти даже до Перекопа, что он вернётся, так как тактика выжженной земли отработана татарами досконально и они не дали бы возможности русской армии наскоком взять большую крепость. Но дождливая погода, правильное построение при переходе… и Перекоп уже позади…

Вопрос вызывает войско Крымского хана, которое, пусть медленно, с немалыми трудностями, в том числе из-за партизанских действий дагестанских племён, но уже подходит к Крыму. Однако, эти данные говорят скорее в пользу того, что нужно идти в Крым, причём, спешить.

Никто не сомневался, что с этими войсками, что сейчас есть в распоряжении Миниха, он может дать бой крымскому хану. А, если ещё удастся соединиться с тем войском, которое сейчас должно подходить к крымскому городу Гезлеву, то больше серьёзных противников в Крыму у русских не будет. Турки? Они как-будто выжидают, не спешат, ждут чем закончится Крымский поход. Словно само рассосется. И это шанс.

— Через три дня выступаем! Посылайте вестовых в Петербург с реляциями, отправьте вестовых в Перекоп, — сказал Миних, резко поднялся со своего стула, увлекая за собой остальных офицеров.

А потом Христофор Антонович, пригласив лишь Румянцева и Ласси, отправился в свой дом. Именно с этими двумя офицерами командующий хотел ещё раз обсудить ход военной кампании.

Миниха не оставляла в покое мысль: Азов без внимания, без взятия этой турецкой крепости не совершает ли он ошибку. Вот это и хотелось бы обсудить.

* * *

Петербург

26 мая 1735 года

Неожиданно для всего петербургского общества государыня резко, в сопровождении лишь ограниченного круга приближённых, отправилась из Петербурга в Петергоф. Такой поступок императрицы не должен был смутить ни одного придворного, если он только не знает правил. Все без порядка, заведённого самой же Анной Иоанновной.

Обычно не меньше чем за неделю предупреждали всех придворных, что государыня отправляется в свою загородную летнюю резиденцию. После этого все интересующиеся могли наблюдать сборы императорского двора. Особенно были любопытными сборы тем, кто никогда не был во дворце. Можно было увидеть многое из императорской утвари.

Это же был не тот случай, когда «сел в карету — да и поехал». До того доходило, что немалую часть мебели перевозили в Петергоф, особенно те предметы, которые государыня привыкла видеть в своих покоях.

Затем целыми обозами, многочисленными каретами в Петергоф направлялись те, кто являлся обязательным атрибутом русского императорского двора: карлики и карлицы, бабки и девки-рассказчицы, егеря и дворцовые оружейники… Да много, кто должен был отправляться вперёд государыни за пару дней до её отбытия в Петергоф.

Сейчас этого ничего не было. И тревога поселилась в сердцах петербуржцев. Когда людям что-то непонятно, когда ломается их привычный уклад, в голову начинают приходить мысли. И не всегда добрые. В этот раз самые дурные ожидания оправдывались.

— Говорят, что матушке-государыне больно худо стало, — собрав вокруг себя всяких князей да иных