В дивизионе - Алексей Дягилев

Какой-то военный раздвигает две, оторванные снизу доски забора, и мы оказываемся за территорией школы. Уже втроём проскакиваем через пустырь на соседнюю улицу и садимся в стоящую под парами «эмку». Лейтенант на переднее сиденье, мы с полковником сзади.

— Успели. — Тяжело дышит, держась за сердце, полковник Васин. — Дырку от бублика теперь этот Горгадзе получит, а не свидетеля. — Весело говорит он. — Поехали, Иваныч. Что ты как несолёный?

— Поехали. А куда? — переключая передачу, спрашивает водила.

— На базу. Хотя нет, по ул. Революции мимо госпиталя, а потом на базу. Проверить хочу свою интуицию.

Водила разворачивается на узкой улочке и едет уже в обратном направлении. Поворачивает направо и, проехав мимо какой-то площади с памятником вождю, мы выезжаем на широкий проспект. Я сижу позади водителя, поэтому начинаю узнавать дома, стоящие на левой стороне улицы, значит почти приехали. Сквозь лобовое стекло прекрасно вижу ворота госпиталя, стоящую напротив них чёрную, уже не совсем лакированную «эмку» и Свету, которую два громилы в белых овчинных полушубках под руки волокут из этих ворот.

— Притормози-ка, Иваныч! — распоряжается полковник Васин. — Тихий, работаем! — Первым выскакивает он из дверей, когда наша машина останавливается, приняв вправо и заблокировав проезд «чёрному воронку». Как это у них получилось, я даже не успел сообразить, так как буквально через десяток секунд принимал в свои объятия дрожащую как осиновый лист Светулю, а оба громилы сидели на жопе и удивлённо моргали. Хотя может и не удивлённо, осмысленно.

— Газу! — заскакивает в открытую дверь полковник, и машина с пробуксовкой срывается с места. Я же снимаю бушлат и накрываю им, прижавшуюся к моей груди медсестричку.

— Не озябнешь, сержант? — подкалывает меня полковник.

— Ничего, я стойкий. — Невозмутимо отвечаю я.

— Вот так всегда. Кто-то спасает принцессу из лап дракона, а достаётся она потом другому. — Притворно возмущается он.

— Кто девушку ужинает, тот её и танцует. — Парирую я его выпад.

— А ничего, что эта девушка здесь присутствует. — Начинает возмущаться уже Света. Хотя и не пытается освободиться из моих объятий.

— Ну вот, и трусить уж перестала. Молодец. — хвалит медсестру Васин. — Прибавь-ка, Иваныч. Очухались, гады. — Посматривая в заднее окно, добавляет он.

— Ничо, оторвёмся. Я этот город как родной знаю. — Отзывается водила, переключая передачу и нажимая на газ.

На скорости и с заносом входим в правый поворот, и гоним дальше, тоже по широкой и прямой улице, после чего начинаем петлять уже по второстепенным улочкам и переулкам, часто меняя направление движения, и через полчаса выезжаем на финишную прямую. Я пользуюсь моментом и крепко держу, прижавшуюся ко мне девушку, немного волнуясь при этом, так как давно уже не обнимался с противоположным полом, тем более таким симпатичным.

— Вроде оторвались. Правь прямо на базу. — Протерев запотевшее заднее стекло рукой, снова командует Николаич. — Признавайтесь, — кто вчера пил? — желает он разрядить напряжённую обстановку.

— Уж точно не я. — Подыгрываю я ему.

— Я за баранкой. Мне нельзя. Орудовцы враз оштрафуют. — Вторит мне водила.

— И у меня режим. — Вслух размышляет полковник Васин. — Тихий, а ты что там притих? — каламбурит он.

— Не, я не пил. — Выходит из задумчивости немногословный бойкий лейтенант, который в одиночку уделал двух энкавэдешников, опередив своего начальника, которому только и оставалось, что довести спасённую до машины.

— Значит остаётся Света. Она у нас на спирту сидит.

— А чё сразу Света. — Всхлипнув, возмущается медсестричка. — Чуть что, сразу Светка. Ну, посидели с подружками, поговорили…

Машина аж вздрагивает от дружного мужского смеха. Так прикольно это у неё получилось.

— А теперь расскажи-ка нам, красотуля, — почему тобой наши внутренние органы заинтересовались? И зачем они тебя в цугундер поволокли? — уже серьёзно спрашивает полковник.

— Я как раз ключ от чёрного входа на вахту сдавала, когда эти двое вошли в вестибюль. — Выпрямившись на сиденье, начала свой рассказ упомянутая красотуля.

" — Старший показал вахтёру корочку удостоверения, и они сразу поднялись на второй этаж. Я же убежала к себе в отделение. Наверху они пробыли недолго, а через несколько минут ворвались в наше отделение уже втроём. Вахтёр сразу указал на меня пальцем, поэтому эти козлы тут же приступили к допросу.

— Зачем ты брала ключ от чёрного хода? — задал мне вопрос один из этих козлов.

— О чём вы, товарищ, я с самого утра в отделении и никакого ключа не брала.

— Тамбовский волк тебе товарищ, подстилка фашистская! — заорал он и тут же вмазал мне по лицу. — Кого ты выпустила через чёрный ход? Отвечай тварь! — Ударил он меня по второй щеке. Я бы рада была ответить, но искры так и сыпались из глаз, а голова моталась в разные стороны.

— Оставь, Грицько. Всё равно мы уже не успели, упорхнул подозреваемый. Давай лучше эту сучку к нам заберём, там она всё расскажет. Ну и позабавимся заодно. Ладная курва попалась, фигуристая. — Распорядился второй. Видимо испугавшись, так как вокруг начали собираться и возмущаться раненые. Тогда меня быстро затащили в сёстринскую, обыскали, ощупали с ног до головы, завернули руки и потащили на выход. Одеться даже твари не дали, так в одних туфельках и поволокли. А что было дальше вы и сами знаете."

Заканчивает она свой монолог, наваливается на меня и снимает летние туфли, в которых она ходила в отделении. После чего подсовывает под себя ноги, одёрнув белый халат. За разговором незаметно въезжаем в какой-то лес или парк, расположенный чуть ли не в городской черте и останавливаемся возле деревянного мостика. Ехать вперёд всё равно было бы проблематично, так как дорогу перегородило бревно шлагбаума. Конечно, танк бы его своротил, вот только танк вряд ли бы проехал по узкому мостику, не навернувшись в ручей или небольшую речку вместе с ним. Автоматчики подкатили сразу с двух сторон и проверили документы у водителя, а также у всех, у кого они были в наличии, но шлагбаум так и не открыли, пока полковник Васин не вышел из машины и не поругался с кем-то по телефону. Видимо возникли проблемы с лишними пассажирами, так как пропуска были выписаны не на всех. Нас пропустили только тогда, когда подошёл начальник караула, лично