Плюшевый: глава - Сергей Александрович Плотников

— Всех нужно благодарить, — Тильда подошла и обняла меня за плечи. — И Лиса. И его ребят. И даже нас с Фиеном и Гертом, потому что мы разбирались тут со всеми делами и гостями, чтобы Орис мог спокойно выздоравливать. Мы — Коннахи. Мы молодцы. Мы справились.

Говоря это, она гладила отца по щеке, тоже, кажется, впервые меня не стесняясь.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Фиен. — Дела!

Так мы остались в отцовской спальне втроем. Я уже не помню, сколько мы сидели и о чем говорили — но длилось это довольно долго, с полчаса, пока отец не заснул. Впервые я совершенно четко вновь ощутил себя в кругу семьи — то, что никак не мог почувствовать во время «обязательных» вечерних получасовых посиделок!

Потом я понял, что это были последние наши полчаса, проведенные вместе спокойно и мирно.

* * *

До того, как прошел отведенный Иэрреем срок, успело произойти многое.

Во-первых, вернулись наши ребята — все оказались целы, с Воронами больше никто не столкнулся. Лошади Школы Цапли тоже добрались в целости и сохранности.

Во-вторых, я обсудил этот случай с Фиеном во всех подробностях, и мы сошлись на том, что, в отличие от предыдущего случая, со «сдачей экзаменов» год назад, мы здесь точно имеем дело не со случайностью. Вороны действовали по наводке, и они пытались захватить заложника. Вопрос только кого — Сорафию Боней или меня?

Увы, мы перебили их слишком быстро, чтобы узнать ответ на этот вопрос. Ретроспективно жаль, конечно, но мы торопились и волновались.

Тем не менее моя интуиция буквально вопила: сведения были получены от нас, «наводчик» — один из наших. Возможно, тот самый, что год назад заложил Воронам нашу младшую группу. И тот же самый, что подбил семерых крестьян. Хотя тут неточно: тот, кто подбивал крестьян, имел зуб против меня лично. Может быть, два разных человека, хоть и вряд ли.

В любом случае наиболее вероятен кто-то из группы Ланса и Дира. Может быть, как раз-таки Ланс или Дир. Ланс кажется слишком простодушным и искренним, Дир — наоборот, слишком умным, и будущность обоих накрепко связана со Школой Дуба… М-да. Но все-таки кто-то же предал.

Если уж нельзя проверить точно и у меня нет под рукой никакой сыворотки правды, похоже, придется отстранить от серьезных дел всех вообще парней оттуда. Жаль. Прямо жаль — второранговых групп в школе всего две, и из-за убыли в каждой не по двенадцать человек, а всего по восемь. Ах да, в одной уже семь без Преиса. Остаться без половины этого актива — тяжело. Но какая альтернатива?

Я повторил Фиену, что собираюсь разобраться с Воронами.

— Каким образом? — нахмурился тот. — Между многими Школами постоянно происходят стычки. Вороны даже на этом фоне выделяются неуживчивостью, но они обычно знают меру. То есть пока умудрились никому не насолить настолько, чтобы несколько соседних Школ объединились против них. Почему, кстати, их нападение на тебя год назад выглядело настолько странным — удайся им зарезать вас с Гертом, открытой войны с нами не миновать. А Вороны это не любят.

— А что насчет городских Школ? — спросил я. — Допустим, с сельскими Школами им удается поддерживать баланс. Но ты мне сам говорил раньше, что большинство клиентов Ворона — городские. Неужели нет конфликта интересов?

— Какой-то есть, — пожал плечами Фиен, — никогда в это не лез. Должно быть, Вороны знают, как откупиться.

— Я залезу, — мрачно пообещал я.

Чужие руки — тоже вполне себе орудие убийства. При должном навыке, разумеется. Но для того, чтобы разобраться в этой кухне, мне придется, конечно, крепко подружиться со Школой Цапли. Что ж, все равно собирался.

Волнение после турнира входило в берега, разговоры о боях и техниках других Школ постепенно затухали — и пошли разговоры об осеннем экзамене и о том, кто на какой ранг сдаст. Никто из нынешних второранговых еще и близко не был готов к первому рангу: все сходились на том, что его получение займет у них года три-четыре, если не больше. Один только Ланс хвастался, говоря, что лично он планирует справиться еще осенью. Тренировки и обучение шли своим чередом.

Я, как и советовал Орису, подошел к Эймину Ону после урока «закона божьего» и попросил поработать со мной дополнительно над контролем контуров внутренней энергии. Мастер Он, разумеется, не отказал.

В общем, в распорядке моего дня изменилось только то, что теперь мы с Гертом как штык в начале каждого свободного часа бегали проведать Ориса, и что вечером вместо посиделок с родителями предполагались более светская беседа с Тильдой и Сорафией Боней, которая все еще гостила у нас в поместье. Очень полезные были вечера: старая дама много и охотно рассказывала нам о порядках в городе — причем у меня было ощущение, что она прекрасно осознает, насколько ценную информацию выдает и соответствующим образом форматирует подачу.

Орис постепенно приходил в себя, рана заживала, отец говорил все бодрее, и хотя по большей части спал, уже чаще просыпался в течение дня, садился на кровати, осмысленно общался со мной и с Гертом. Речь у него перестала быть такой медленной, он пропали длинные паузы. Отец даже начал упоминать, что скоро надо понемногу возобновлять тренировки, пусть хотя бы с низкой интенсивностью — потому что иначе его внутренняя энергия начнет выходить из-под контроля.

— Что поделать, парни, — усмехнулся он. — Чем ты сильнее, тем меньше можешь позволить себе разлеживаться!

Однако утром четвертого дня, когда я забежал к Орису после разминки, то застал у него Сорафию Боней и Иара Иэррея. Старая Цапля самолично меняла у отца компресс на лбу с нечитаемым выражением лица. Сам отец лежал, стиснув зубы, его щеки пылали. Кожа и белки глаз имели отчетливо желтоватый оттенок.

— У него жар? — удивленно спросил Герт. — Дядя Орис, вы простудились?

Но я уже понимал, что это не простуда.

Сорафия Боней с легкой улыбкой посмотрела на нас.

— Процесс лечения проходит неравномерно, юноши, — сказала она. — Иногда за улучшением следует ухудшение, потом состояние больного исправляется снова. Видите, сейчас вашему отцу и дяде не до вас, я вынуждена попросить вас удалиться.

Нам ничего не оставалось, кроме как уйти. Герт направился в библиотеку, а я сказал, что пойду потренируюсь с мастером Оном. Сам же сделал крюк и вернулся в спальню отца.

Госпожи Боней там уже не было, а вот лекарь Иэррей снова сидел на стуле у постели, осторожно втыкая в плечи и живот отца акупунктурные иглы.