Плюшевый: глава - Сергей Александрович Плотников

Насчет последнего я врал: если бы Боней приняла мое предложение, я сделал бы все, чтобы сохранить и продлить ей жизнь. Даже если не брать в расчет личное отношение, Великий мастер на пике — слишком ценный актив, чтобы им разбрасываться.

Однако на Фиена подействовал именно этот довод — как я и подозревал.

— Ты… даже не знаю, Лис, — он покачал головой. — Это действительно очень цинично, но одновременно…

— Оправдано с точки зрения выживания Школы? — усмехнулся я.

— Честно, — сказал Фиен. — Я вдруг понял, что Сорафия Боней тоже держала в голове этот момент, потому и оскорбилась. А до меня не дошло. Ты меня все больше и больше впечатляешь.

— Очень надеюсь, что все-таки не совсем оскорбилась, — вздохнул я. — Большая удача, что она согласилась дождаться здесь матушкиных родов. И если она вдруг решит собраться и уехать…

Дверь кабинета хлопнула. На пороге стоял Герт — с огромными глазами.

— Лис! Дядя Фиен! Тетушка рожает!

* * *

Со смерти Ориса прошло уже три дня, и все эти три дня Тильда держалась безупречно. Спокойно и ласково общалась со мной и Гертом, не плакала. Шила детскую одежду, хозяйственными делами занималась по минимуму, перепоручив все Герне и Рейкису — причем сразу запугала обоих, чтобы отвечали передо мной, а не рулили по собственному усмотрению. Ее распоряжение пришлось очень кстати, потому что если Рейкис со мной хотя бы немного сталкивался прежде, то с Герной мы почти не общались с момента моего попадания в тело Лиса, и она по-прежнему считала меня ребенком.

Но Сорафии Боней что-то не нравилось в состоянии Тильды, я это чувствовал. Хотя старая Цапля неизменно говорила, что все в порядке, ребенок лежит правильно, сама Тильда здорова. Лекарь Коон подтверждал ее выводы и добавлял, что волноваться не о чем.

И вот выяснилось, что мои ощущения длились неспроста: роды затянулись.

Десять часов… двадцать часов.

Для первых родов это было бы нормально. Но для вторых? Тем более Лиса, по словам Герны, Тильда родила часов за восемь.

У кровати Тильды находились по очереди Иэррей, Коон и Боней — причем у нашего домашнего целителя не возникло ни малейших трений с пришлыми, даже удивительно. Отчасти тут дело было в профессиональной этике оиянцев: они всегда приветствовали то, что врачи моей родины назвали бы «сторонней консультацией» или «консилиумом». Отчасти — в том, что Иэррей действительно принадлежал к знатному островному роду, и Коон испытывал к нему известное почтение. В общем, матушка была под максимально надежным присмотром, который могла обеспечить здешняя медицина.

А я… мог только молиться.

Когда Боней в очередной раз вышла ненадолго отдохнуть, я прямо спросил у нее, в чем дело.

Поколебавшись, та сказала:

— В настрое вашей матушки. Она… не хочет рожать. Не хочет жить.

У меня сердце упало.

— Она говорит это?

— Нет, наоборот, она говорит, что она нужна вам и своему второму ребенку. Но я вижу по глазам… — Сорафия поморщилась. — Как глупо! Она совершенно здорова, ребенок лежит нормально, это ее вторые роды… Все должно было идти гладко…

Тут она спохватилась, вновь улыбнулась мне.

— Ничего, молодой человек. У вашей матушки очень сильная воля, даже если она в разладе с сердцем — думаю, воля все равно одолеет.

…Как я протянул эти часы, не могу сказать. Мне припомнились Алёнкины роды — и в половину столько нервов не было! На первых я пытался присутствовать, но в итоге она меня выгнала, сказала, что я ее смешу (я правда травил анекдоты) и мешаю сосредоточиться. Второй и третий раз самой сложной задачей было внезапно разгрести текущие дела, чтобы появиться в больнице вовремя. Лучшее оборудование, лучшие специалисты — я мог не волноваться, и Алёнка сама была на связи и тоже говорила не волноваться.

Теперь же…

Впрочем, я все же занялся текущими делами — насколько это было возможно. Проверил счета. Потренировался. Потренировал «мой личный отряд» (они тоже все на нервах ждали новостей). Принял отчет по текущим делам у Рейкиса. Принял отчет у Фиена. Еще потренировался.

Пора было идти на ужин, но я понимал, что у меня кусок в горло не полезет. Уже прошли полные сутки, вот-вот потянутся вторые. Прошлую ночь я спал вполглаза — мне тогда казалось, что все быстро кончится. И вот.

А потом я услышал детский плач.

Совсем рядом: я переодевался к ужину в своей комнате, а покои родителей находились хоть и в другом крыле, но окна выходили на тот же двор, и по летнему времени были открыты.

Как там Тильда⁈

Я кинулся бегом — и меня встретила рыженькая Яса.

— Моя мама?

— Ей нужно прийти в себя и переодеться, господин Коннах, не волнуйтесь. Скоро она сможет вас принять.

— С ней все хорошо⁈

— Да, господин Коннах, были небольшие трудности деликатного характера, но мастерам удалось все исправить.

— Я могу с кем-то из них поговорить?

— Мастер Боней отдыхает, не стоит ее беспокоить, — проговорила Яса таким тоном, что сразу стало ясно: мне придется сразиться с ней за право подойти к ее учительнице. — Мастер Иэррей…

— Мастер Иэррей тут, — сказал синекожий лекарь, выходя из дверей в покои моей матери. Он вытирал совершенно чистые руки полотенцем, но рукава его рабочего фартука с рукавами были слегка забрызганы кровью. — Здравствуйте, господин Коннах. Пойдемте поговорим.

Для разговора мы расположились в кабинете матери — он находился рядом.

— С вашей матушкой все хорошо, — начал лекарь Иэррей. — Была опасность серьезного кровотечения, но, благодаря искусству мастера Боней, этого удалось избежать. Роды дались госпоже Коннах нелегко, однако, как только она увидела младенца, то приободрилась. Даже заплакала, а это в данном случае очень хороший знак. Мое заключение, как лекаря: если не будет послеродовой горячки, она вне опасности. А этой беды мы всеми силами постарались избежать, — он чуть улыбнулся. — Израсходовали горячей воды и мыла столько, что конюшню можно было бы отмыть.

Ну что ж. Облегченно выдыхать пока рано — отец тоже, казалось, поначалу шел на поправку. Но все же мне стало чуть легче.

— Вы прямо как молодой отец, — продолжал тем временем Иэррей. — Интересуетесь только роженицей, даже не спросили, что же ваш брат!

— Брат? — тупо переспросил я. — А, ну да, конечно. Брат. Здоров?

— Крепок, голосист, аппетит хороший, вес приличный, ручки сжимает, ножками перебирает, — улыбнулся Иэррей неожиданно по-доброму. — Одно удовольствие принимать такого ребенка. Ваша матушка сразу отметила, как он похож на вашего отца.

— Можно… взглянуть?

— Да, я думаю, ученики лекаря Коона с ним уже закончили.

Когда младшего брата