Чернокнижник из детдома - Сергей Александрович Богдашов

уже готов был махнуть рукой, как попалась первая монетка. Когда их набралось три, разного вида и номинала, я попытался отстроиться от пробок. Получилось, но не полностью. Ассортимент пробок оказался чересчур велик и их разнообразие не позволило отфильтровать все пробки окончательно. Но тут уже было легче. На две пробки — одна монета. Вполне терпимый режим поиска. Похоже, монетки на перрон падали часто, а когда они с него сваливались в траву, никто не надеялся их там найти.

Через полчаса возникла новая проблема. Карманы. На майке их нет, а те карманы, что на штанах, наполнены уже настолько, что штаны резинка не держит. Сползают, хоть руками придерживай.

Занялся сортировкой. Мне недаром показалось, что какая-то часть монет от других отличается более чистым металлом. Оказалось, это монеты старого образца, которые уже не в ходу. Заодно и монеты, где был указан копеечный номинал, я отодвинул в сторону. Изрядно облегчил карманы, спрятав две жмени бесполезных монет под камень, и на обратном пути ещё изрядно добрал вполне годных монеток. К своему большому удивлению ещё и колечко нашёл. Очень интересным и ярким сигналом оно отметилось. Судя по размеру и ширине — кольцо мужское. Ничем не украшенное, но вполне себе с приличным содержанием золота, чуть больше половины веса. Это я сразу определил, проверив его на Свойства. Несложное заклинание, которым любой ученик артефактора обязан овладеть среди самых первых. По привычке проверил колечко на проклятье. Нет, всё чисто. Лишь после этого нацепил на палец, средний как раз подошёл.

Отбегав, я уселся за перроном на какой-то поваленный столб и перебрал добычу, чтобы хоть примерно оценить свою платёжеспособность. Монеток номиналом в пять и десять рублей набралось на четыреста пятьдесят пять рублей, и осталось ещё несколько горстей монеток в один и два рубля, которые я собирал в найденный чистый пластиковый пакет с ручками. Эту мелочь пересчитывать не стал. Память реципиента подсказала, что за эти монеты вряд ли что купишь и их впору на весах взвешивать. Наверное, так оно и есть, но рублей на сто пятьдесят — двести там, пожалуй, запросто наберётся, если не больше.

Насчёт, где пожрать на окраине Уссурийска, вопрос выглядел довольно сложно. Когда мы ехали на машине через город, там всякие разные заведения так и мелькали, а тут…

«Шаурма» — вскоре известила меня неброская вывеска над ларьком, выпирающим из остальных построек, а чуткий нос подтвердил — здесь дают ЕДУ.

— Что почём? — оценил я вид владельца киоска, сразу относясь к нему с недоверием.

Такие носатые жители южных провинций и в моём мире жили. Если у них что-то без спроса взять с прилавка и выпить, и лишь потом спросить цену, то вино из Имперских подвалов дешёвкой покажется.

— Шаурма. Та что слева — сто семьдесят, а что справа — двести, — ткнул пальцем продавец в красивые картинки, вывешенные в окнах ларька.

— Давай ту, что за сто семьдесят проверю, — согласился я, подозревая подвох.

Впрочем, наблюдая, что и как он делает, я проникся. Вполне себе еда. Та, что мне нужна.

— Можешь ещё одну, за двести готовить, — уже уверенно заявил я, когда получил первую порцию, и рассчитался за неё монетками, — Запить есть чем?

— Для тебя только напиток из вишни или смородины, — не особо отрываясь от своего процесса, заявил местный повар, — Пол литра. Пятьдесят рублей.

— А что так?

— Молод ещё. Мне штраф за продажу алкашки несовершеннолетним месяц окупать придётся, — снизошёл продавец до объяснений, сворачивая свой следующий кулинарный шедевр, и не жалея для него соуса и специй.

Может, и не шедевр, но вкусно, особенно с голодухи и на свежем воздухе.

Вроде наелся. Сразу такое не скажешь. После обжорства лучше потерпеть минут десять, не меньше, и лишь потом сказать себе — хватило тебе или перебор вышел.

— Слушай, а что за колечко у тебя на пальце? — спросил продавец, когда я протягивал ему деньги за вторую шаурму.

— Обычное. Золотое.

— Продашь?

— С чего ты взял?

— Так его на этом пальце не носят, значит оно не твоё. К тому же, одежда на тебе детдомовская. Так что?

— Ты сейчас меня обманывать начнёшь, — отмахнулся я, качая головой.

— Ай, дорогой, зачем так говоришь? Али человек честный, — хлопнул он себя в грудь кулаком.

— Ну тогда скажи, честный человек, за сколько у меня его в городе купят, и сколько ты дашь?

— В городе и с документами по пять тысяч за грамм примут, а я четыре дам, но документов спрашивать не стану. Только вот надо вес узнать и на пробу посмотреть.

— И где ты его взвешивать собрался?

— У Али всё есть, — тут же вытащил владелец лавки маленькие весы и мощное увеличительное стекло на прилавок.

Во, теперь всё сходится. А то я голову сломал размышляя, что в этом убогом районе, где людей толком не видно, делает его лавка. Оказывается, он ещё и ломбард по совместительству. Не удивлюсь, если мужик втихаря приторговывает чем-то спиртным, а то и какой другой запрещёнкой.

— Пять с половиной грамм, — показал он мне цифры в окошечке, — это будет…

— Двадцать две тысячи.

— Ай, слушай, давай на двадцать договоримся. Хорошие деньги и сразу.

— Торговаться начнёшь, и колечко в цене поднимется, — снял я свою находку с площадки весов так быстро, что продавец даже среагировать не успел, — Ты и так на мне наживёшь столько, сколько на своей шаурме за неделю не наторгуешь. А человека с паспортом я и за тысячу всегда найму. Да хоть ту же воспитательницу попрошу, не откажет, — всерьёз задумался я над тем, не пойти ли мне более простым путём.

— Али за две тысячи дружбу терять не будет, — прямо в воздухе переобулся торговец, сообразив, что клиент уходит, а вместе с ним и надежда на лёгкий гешефт.

Расстались довольные друг другом. Я искренне обрадовался, что вопрос с питанием сумел решить так просто и быстро. Как я понял, двадцать две тысячи — невеликие деньги в этом мире, но если их перевести на шаурму, то выходит весьма неплохо!

На обратном пути увидел ларёк рядом с остановкой транспорта. Пора избавляться от мелких денег. Попросил продать мне конфет, но за мелкие деньги. Покряхтев, продавщица пересчитала мелочь из пакета и выдала мне два батончика «Сникерс» и четыре шарика —