Замечательный предел - Макс Фрай

приёмнику Таня, не вставая с кровати, машет босой ногой, наконец поднимается и долго (но, слава богу, не вечно) идёт на кухню через тёмный, узкий, совершенно пустой коридор, слишком длинный для её небольшой квартирки, такого здесь прежде не было, но Тане на это плевать. Во-первых, она пока не помнит, как правильно, что здесь было, и чего не было, а во-вторых, у неё хорошее настроение, вот что значит проснуться от смеха, а потом прямо лёжа в кровати плясать.

Сейчас Таня знает о жизни немного, но это её не смущает (Таня просто пока не знает, что в норме о жизни следует больше знать). Знает, что она (наверное) дома. Что её разбудило радио, здорово получилось, Чёрная Рука, bist du Schön! Что сейчас явно утро (когда проснулась, тогда и утро; впрочем, такой подход был у Тани всегда). Что по утрам люди обычно идут на кухню, варят кофе, а потом его пьют. Или наоборот? – весело думает Таня. – Так было бы гораздо гуманней. Мироздание, миленькое (Таня откуда-то знает, что есть мироздание и с ним можно попробовать договориться), если в кухне найдётся горячий кофе, я его выпью, а потом, честно-честно, сварю!

Мироздание тут же вспоминает, что любит Таню. Таня отличная, надо ей во всём помогать! Поэтому, добравшись до кухни, Таня видит на столе сувенирную кружку с изображением симпатичного родича Ктулху и надписью «Щупальца – это не стыдно», над кружкой поднимается пар. И запах, зашибись какой запах, Таня только теперь понимает, как сильно успела соскучиться, как будто сто вечностей кряду кофе даже не нюхала, не то что его не пила.

Таня пробует кофе и поначалу не понимает: мне вообще это нравится или нет? Но принимает волевое решение: нравится! Мироздание старалось, создавало его для меня, может, кстати, впервые в жизни, обычно-то люди сами справляются, – думает Таня. – Нельзя начинающих критиковать.

Таня смотрит на кружку и вспоминает: так это же мы с Наирой придумали сувениры для инопланетян! Сумки, футболки, открытки. Что-то ещё там было. А, точно, носки. Даже сувенирную лавку открыли прямо в гостиной, благо туда прямо с улицы можно войти. А печатать на кружках то ли оказалось невыгодно, то ли просто у Джона на складе они закончились, поэтому мы заказали кружки только себе.

Так, Наира же, – удивлённо думает Таня. – Я о ней спросонок даже не вспомнила. Ну я балда! Куда она подевалась? Наверное, спит в своей комнате. Надо поделиться с ней кофе. Или не надо? Чёрт её знает, когда она спать легла.

Ай, ну да, – наконец вспоминает Таня. – Наира уехала. Ненадолго. Туда и сразу обратно; только я не помню, куда. Ладно, неважно, вернётся – расскажет. Хорошо, что снова начали ходить поезда.

Выпив кофе, Таня зажигает плиту, наливает воду в медную турку, вода закипает мгновенно: Таня сейчас не помнит, что процесс нагревания требует времени, а уж воде-то откуда об этом знать. Таня спешит, ей некогда, будь её воля, вообще возиться не стала бы, но слово, данное мирозданию, лучше всегда держать. Иначе, – думает Таня, – нарушится связность повествования, порвётся нить. Если я выпила кофе, значит, надо его сварить. Таня гасит огонь под туркой, отмеряет три ложки кофе, читает надпись на пачке, радуется: хороший! Эфиопия Иргачиф. Теперь, уже задним числом, Таня точно знает, что кофе в кружке был вкусный, а что не сразу понравился, так это просто спросонок не поняла. И вот почему, – осеняет Таню, – я по утрам кладу сахар в кофе. Трудно вот так сразу стать великим гурманом прямо с утра.

Таня возвращается в свою комнату – на этот раз быстро, она уже вспомнила, что длинного коридора в квартире нет. В комнате Таня отодвигает картины, заслонившие шкаф. Как-то их стало мало, – неуверенно думает Таня, – была же гора! А, так я, кажется, на выставку их отдала.

Таня почти вспоминает, как они договаривались… с кем? Да какая разница, это, наверное, где-то записано или визитки в секретере лежат. В крайнем случае прямо на выставке вспомню, – весело думает Таня. – Они же меня на открытие пригласят.

Важно, впрочем, сейчас не это, а срочно достать из шкафа банку с краской. Или, может быть, две. Или даже четыре, – с сомнением думает Таня. – Банки большие, не засунешь в карман. Ой, вот же сумка, можно сложить банки в сумку! Хорошо, тогда беру шесть. И кисточку. Несколько кисточек, все! И сапожную щётку, – Таня от волнения прижимает руки к груди, вспомнив свою технику рисования щёткой, это почти как вспомнить поцелуи любимого; впрочем, почему же «почти». И радио, – думает Таня. – Надо взять с собой радио, раз оно заработало. Буду под музыку рисовать.

Таня выходит из дома с тряпичной сумкой. На сумке рисунок – три «зелёных человечка» в подворотне с бутылкой, строго порицающий их поведение полисмен и разноцветная надпись «Здесь вам не Юпитер!» Это её любимая сумка. Или Наирина? Впрочем, у них обеих любимые сумки – все.

В сумке лежат приёмник, банки с краской, кисти и щётка. И тряпьё, чтобы их вытирать. Таня счастлива. Она выпила кофе и вот прямо с утра, даже если оно поздний вечер, вышла на улицу рисовать. Я так давно собиралась, – думает Таня. – Хотела! Точно знала, что надо, давно пора. Но то одно, то другое, то просто нет настроения. Я вообще в последнее время была какая-то кислая. Ничего не хотелось. Наверное, заболела и сама не заметила. Подхватила какой-то сезоный грипп. Это всё объясняет, – думает Таня. – Почему меня иногда шатает от слабости, почему такая пустая, но светлая, свежая голова. Так бывает, когда выздоравливаешь от чего-то очень противного. Шикарное состояние! Как будто заново родилась.

Таня заходит в пекарню на Троцкой, её держат Витас и Вита, брат и сестра. Правда, прямо сейчас их нет, наверное, вышли куда-то, но это не страшно, главное, пирожки ещё тёплые; Таня сейчас не помнит про деньги, есть они у неё или нет, и что сколько стоит, но про еду она точно знает, что если хочется, можно брать, не дожидаясь специального разрешения, особенно когда некому его дать. Таня берёт три сердечка с сыром и грушами, эти самые вкусные, – вспоминает она. Ещё есть рыбки с вареньем и полумесяцы с яблоком; жалко, творожные звёзды закончились, ну или Вита сегодня их не пекла.

Таня ест пирожок на ходу, она очень торопится. У неё не назначена встреча, ей не надо быть где-то к определённому времени, Таня сейчас вообще не знает про время, но всё равно