Пороки Лэндэльфа. Забытые сказки - Дева Кей

– М-ма-ама, она мне н-не подходит, – чуть ли не плача обратился он к лежащему рядом трупу. – Я наблюд-дал за-а ней. Она н-не из нашей сказки. – Он вынул из кармана мое накладное ухо. – Она даже н-не-не фейри… Я з-занаю, что д-должен закончить, м-мама, знаю.

Я сглотнула слюну. Щупленький Лино захныкал, протяжно завывая. Его движения были резкие, непроизвольные, заставлявшие съеживаться от страха. Вдруг он вжал голову в плечи, словно кто-то замахнулся плетью.

– Па-ппа, не надо! П-пожалуйста, папа! Я вс-все сдел-лаю, только не за-апирай меня здесь… Я буду ч-читать, я с-с-мо-огу.

И до этого было понятно, что у него не все дома, но теперь… Вот почему карабинеры не сразу установили связь с убийствами. Они не нашли тела «старушки и старичка». Вероятно, замаринованный труп отца тоже в этой комнате. Думай, Иви, думай. Кажется, родители запирали его. Возможно, даже здесь, в подвале. Наказывали… Заставляли читать? Читать сказку?

Воспользовавшись его сумасшедшими метаниями по комнате, я попыталась нащупать онемевшими пальцами припрятанный кинжал. Краем ногтя подцепила тоненькую рукоятку и приложила острый конец к коже ремня – аккуратно, чтобы случайно не царапнуть отравленным лезвием кожу. Адреналин несся по венам, голова разболелась сильнее. От смердящей вони слезились глаза.

Вдруг Пряник истерично шлепнул ладонями по краю стола, и я прекратила «пилить» ремень. А он все никак не рвался!

– Поч-чему ты пришла? Т-ты уз-знала меня, а я теб-бя. – Псих резко ушел из поля зрения и вернулся с моим арбалетом в руке. – Ты пр-пр-ришла убить меня?! Но я с-следил за т-тобой. Ждал, что прид-дешь.

– Ы н выноат, – смогла выдавить я.

Сложно правильно истолковать верно его мимику из-за паралича. Нужно вновь вывести его из равновесия. Но это все равно, что пытаться обезвредить бомбу.

По его щекам катились слезы. Склонив голову набок, он оценивающе бегал по мне взглядом. Протянул руку и снял тряпочный кляп. Я сглотнула скопившуюся слюну.

– Поч-чему ты не к-кричишь? Все они к-к-кричали.

– Ты не виноват, – повторила я мягким, но дрожащим голосом. – Не плачь. Не надо.

Даже через призму паралича проглядывалось, что мои слова, ласковый тон, ввели его в ступор. Моя рука продолжила делать неуклюжие надрезы.

Он всего лишь запуганное дитя, над которым издевались родители. Вероятно, дразнили другие дети из-за изъяна. Он не знал теплоты, не знал ласкового слова.

– Я же не та, кто тебе нужен, Лино. – Псих отрицательно замотал головой. – Я служанка в замке. А пришла я, потому что хочу помочь. Хочу освободить. Ты можешь выходить из подвала сам, но он тебя не отпускает.

Он внимал каждому слову, точно завороженный. Его дыхание выравнивалось, он больше не плакал. И тут тишину пронзил предательский звук рвущегося ремня. Я среагировала моментально – освободившейся рукой столкнула разлагающийся труп на пол.

– Нет! Мама! – Пряник бросил арбалет и побежал ловить то, что он называл «мамой».

При ударе раздувшийся живот разорвало. Гнойные кишки и органы хлынули наружу. Воздух поглотили отвратительные миазмы. Лино горько взревел, отчаянно пытаясь вернуть внутренности обратно.

Я тут же разрезала оставшиеся ремни и вскочила – подхватить арбалет. Голова закружилась, боль острыми иглами врезалась в мозг, ноги подкосились. И когда до оружия оставалось чуть-чуть, Пряник схватил меня за лодыжку, и я рухнула на пол, потеряв ножик. Фейец подтягивал мое тело к себе, разрывая одежду. В руках блеснуло лезвие. Я пнула Лино по лицу и вновь потянулась к прикладу.

Я успела откатиться в сторону от ножа. Псих бездумно замахивался, пытаясь пронзить спину или живот. Перекатившись дальше, поднялась на ноги, судорожно ощупывая места, где прятала кинжалы. Все ножны оказались пусты, кроме одного.

Психопат закричал и помчался на меня. Я замахнулась коротеньким ножом, но псих успел увернуться.

Царапина. Нужна одна царапина.

Глаза судорожно пытались найти другой предмет для защиты. Рука нащупала на столе нечто круглое и тяжелое. Когда Пряник вновь атаковал, я бросила в него найденный предмет, и он попал прямо в лоб. Вещица покатилась по полу, крышка отлетела. По подвалу заиграла фальшивая мелодия колокольчиков. То была музыкальная шкатулка.

Динь-динь-дон…

Я увернулась от лезвия, прогнувшись в пояснице. Замахнулась в ответ, подлезть под руку и выбить нож из его хватки.

Тинь… Дилинь…

Страх окутывал, но заставлял действовать. Кровь гремела в ушах.

Лино зарычал и толкнул меня в грудь. Я ударилась затылком о стену. Пряник ударил кулаком мне в челюсть. В глазах потемнело на секунду, рот наполнился кровью.

За мгновение до того, как псих отбил мое оружие, я успела оставить ему крошечную царапину на подбородке. Его пальцы кольцом сомкнулись на моей шее, и он усилил хватку. Глотку болезненно сдавило, в горле першило, кровь набухала в венах. Воздух… Хотя бы глоток.

Сказка… Лиса! Его съест лиса!

Динь… трили-динь…

Я выпучила глаза, видя перед собой его оскал, безумный, яростный взгляд. Руки царапали, пытались дотянуться до душителя. Из глаз сыпались искры.

– Эвелин! – прогремел где-то сверху голос капитана. – Эвелин!

Воздух… Боль… Яд! Почему он не действует?! Неужели я вновь облажалась, и «Венец» приготовлен неверно?!

– Эвелин!

Тинь… Дилинь…

Лиса! Лиса! Лисица!

Тьма мигала перед глазами. Еще чуть-чуть…

Вдруг хватка ослабла, я медленно сползла вниз. Давясь, жадно хапая зловонный воздух.

Пряник задыхался, царапал шею, словно пытался разодрать кожу и выпустить нечто. Он издавал хлюпающие, надрывные звуки. Я не знала, сколько он мучился. Прошли секунды или часы? Мгновения или годы? Но вот он лежит на полу, а под ним растекается лужа мочи.

– Эвелин!

На потолке гремел люк. Вот-вот его сорвут с железных петель.

Вставая, Эвелин! Ты не закончила! Вставай!

Я доползла до ножа и вернулась к телу. Замахнулась и пронзила грудь. Хлынула кровь, окропляя мне лицо, грудь, одежду. Такая теплая и липкая. Еще удар в живот. Еще. Еще и еще…

– Эвелин!

Я плюхнулась на задницу и привалилась к холодной стене. Вдох-выдох. Ладони липкие, багровые. Меня охватило чувство дежавю – кровь, месиво, дрожь…

Рядом валялся исколотый в решето убийца. Я сипло усмехнулась, когда дрожащая рука нащупала коробочку сигарилл в кармане.

Люк с диким скрежетом упал на пол. В подвал спрыгнул капитан, озираясь. Он увидел то же, что и я: по периметру комнаты к стене были прикованы обезглавленные трупы, облитые медом. Виднелись кости, свисали кишки.

– Эвелин, – ласково, с придыханием произнес Лассен мое имя.

Я взмахнула сигариллой в воздухе и прохрипела:

– Огоньку не найдется, капитан?

* * *

Поплакать, напиться