Обратный отсчет: Равнина - Токацин

катушку несложно собрать? Ну, или я помогу… Надо показать филкам, как поднимают со дна руду. И где копать глину. Тоже придётся топить — там, небось, всё промёрзло на три метра…

Кто-то неуверенно постучал в дверь. Гедимин закрыл рот и шагнул к печи, мимоходом проверив, где мешок с шихтой и плавильные конусы. «Филки. Надеюсь, в рукавицах. И чём-нибудь негорючем.»

…Стеклянная «змейка», намотанная на стержень, ужалась, превратившись в кругляш. Филк на пару секунд сунул её в раскалённое жерло и тронул пожелтевшее стекло каменным лезвием, намечая боковые «лепестки». Гедимин придержал его руку, разворачивая лезвие плашмя. Последний надрез получился широким и косым — опасная симметрия сбилась.

— Эй! — филк, дёрнувшись в сторону, недовольно фыркнул.

— Симметричность, — напомнил Гедимин, придержав пальцем стержень — ещё мгновение, и горячая бусина расплющилась бы о выступ печи.

— А, — филк с извиняющейся ухмылкой склонился над поддоном. Бусина, отделённая от стержня, легла рядом с другими — более простой формы, без «лепестков». Гедимин одобрительно хмыкнул и подозвал следующего.

Он краем глаза видел, как Вепуат у соседней печи показывает «стеклодувам» трубку и опускает её в жерло. Его ученики успели накрутить дюжину бусин. «Может, и с трубкой управятся,» — Гедимин покосился на филка, старательно, но неуклюже наматывающего стеклянную ленту, и качнул головой. «А моим ещё рано. Пусть освоятся с новым материалом. Это ведь не цацки клепать из готовых деталей…»

…Последнюю бусину — вытянутую стеклянную спираль — слегка приплющило с верхнего края, когда филк перекладывал её на поддон. Гедимин посмотрел на чёткие витки, покрытые насечками, и едва заметно ухмыльнулся.

— Годится. Теперь попро…

Сбоку кто-то захрипел. Зазвенел металл. Развернувшись, Гедимин увидел, как «ученик» Вепуата, отбросив стеклодувную трубку, прижимает ладонь ко рту, а из-под пальцев течёт розоватая слюна. Разведчик, оттолкнув филков и захлопнув заслонку, ухватил его за плечо.

— Открой! — он, силой оторвав пальцы ото рта, плеснул внутрь из подвернувшегося горшка. Филк булькнул, всё выплюнул и шарахнулся было к стене, но Вепуат уже прижал к его шее красно-чёрный камешек. Сармат обмяк и еле слышно зашипел.

Гедимин подобрал трубку с остатками стеклянной массы. Выбить застывший комок из неё удалось не сразу. Филк через пару секунд «общения» с кровяным камнем набрался сил и снова стал вырываться, шипя что-то про полоумных амбалов. Вепуат, выпустив его, протянул флягу.

— Воды в рот набери и держи. Небольшой ожог. Что с камнем, что без камня — до вечера затянется. Гедимин! Твои ещё не пробовали дуть? Погоди минут пятнадцать, у меня камень занят.

Гедимин хмыкнул.

— Ожоги — это обязательно?

— Могло бы и лёгкие… — пробормотал кто-то из филков за его спиной. Они, забыв обо всех несделанных бусинах, столпились в коридоре и глазели на пострадавшего. Тот, морщась то ли от боли, то ли от зуда регенерации, сосредоточенно полоскал рот.

— Лишний риск, — недовольно сказал его сосед. — Неужели нет ручных приспособлений…

Вепуат ухмыльнулся.

— Может, изобретёте.

…В этот раз сила выдоха была рассчитана верно. Тонкостенный пузырь повис на конце трубки, постепенно меняя цвет.

— Ещё раз прогрей — и можешь отсечь, — сказал Гедимин филку. Тот, убрав мундштук ото рта, задумчиво разглядывал то пузырь, то стойку с инструментами.

— А чем его сплющить? — спросил он.

— С боков? — Гедимин потянулся за шипцами, но остановился на полпути. — Погоди. Сначала эту чашку доделай.

— Я и хочу, — отозвался филк, поворачивая трубку пузырём к Гедимину. — Сделать донце. Чем? Просто об печь прижать?

— Да камнем приплюсни, — другой филк, не выдержав, протянул каменное лезвие. Гедимин мигнул. «Донце? Приплюс… Hasu! Совсем забыл, — чашки же плоскодонные! Везде, кроме этой полоумной планеты…»

— На кривом полу плоское донце только мешает, — сказал он вслух. — Оставь так. Будет круглое. Можно приделать ножки.

— Круглое? — повторил филк, растерянно мигнув. — Верно же! У местных ведь есть такие…

— Но мы-то не местные, — перебил его сармат с лезвием. — И сделаем нормально. Гедимин, так чем его сплющивать?

…На поддоне, отправленном в «холодную» камеру печи, стояли две чашки со сплюснутым дном и две с круглым. До ножек не дошло — расплав закончился. Гедимин потянулся было за мешком с шихтой, но увидел помутневшие глаза и «уплывающие» взгляды филков и махнул рукой.

— На сегодня хватит. Завтра посмотрите, что вышло, что надо — заберёте. Остальное переплавим.

— Я даже и смотреть не хочу, — пробормотал один из филков, досадливо щурясь. — Кто-то странный придумал эту технологию.

— В голове гудит, — пожаловался другой, потирая лоб. — Так и должно быть?

— Подойди, — оживился Вепуат, выглядывая из-за печи — даже перья на шлеме встали торчком. — Посмотри в глаза. Теперь вверх… Ничего опасного. Излишки информации укладываются в черепе. Отдыхайте! Завтра попробуем ещё кое-что. Будет интересно!

Филки промолчали, но угрюмо сощурились. Кто-то вздрогнул.

… — Ну? — нетерпеливо спросил Вепуат, едва за последним «учеником» закрылась дверь. Гедимин пожал плечами.

— Они всё-таки сарматы. Не с чего им быть безрукими. Тот, кто обжёгся, — ему легче?

— Да, и чашку он доделал, — Вепуат выудил что-то из «холодной» камеры, хотел показать Гедимину, но, передумав, задвинул поглубже. — Так себе. Но со временем освоится. Что они там у тебя хотели сплюснуть? С боков, что ли? Чашка-диск?

Гедимин качнул головой.

— Донце. Плоскодонная ёмкость. Как на Земле, — он болезненно поморщился. — Уже забыл, как оно на Земле. Тоже думал — о чём это они?

— А-а, — протянул Вепуат. В его глазах мелькнуло странное выражение.

— Может, и ничего. На станции ведь будут ровные поверхности. Мои про плоскости не вспоминали. И Ардан не говорил. У тебя, наверное, совсем новички. Или просто хорошая память.

Он ухмыльнулся. Гедимин молча смотрел на печь. В груди ворочалось что-то тяжёлое.

…Зеркальное стекло после