"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18 - Вадим Бурденя

«Невероятные дипломатические приключения Дика Пелагина, консула Российской Межзвёздной Федерации», «Перпендикулярность»… Их все он хотел забрать с собой на Марс, чтобы перечитывать в свободное время. Друг был благодарен Жене, что тот пристрастил его к фантастике. Робот уже и не мог себе представить, как можно жить без всех этих придуманных миров, где существовали летающие кошки, одноногие тигры, самоотверженный Майор или предатель Костя.

И теперь у Друга остались только они.

Если снаружи робота окружала тишина, то внутри него возникла пустота. Друг никогда не задумывался, каково это — быть брошенным, поэтому он оказался не готов ни к самой ситуации, ни к нахлынувшим на него эмоциям. Теперь Друг понимал, для чего люди плачут. Через слёзы им удаётся сбросить тоску, горе, нервное напряжение. Не избавиться от них, конечно, но очень сильно смягчить. Роботы же плакать не умели.

Друг вспомнил, как однажды Женя сказал, что он — лучшее изобретение в его жизни. Они, как обычно, сидели на кухне и болтали. Почему-то именно кухня стала их укромным уголком, хотя у Жени был рабочий кабинет. Наверное, он ассоциировался у человека с его трудовой деятельностью, от которой хотелось отдохнуть не только умственно, но и визуально, перезагрузив картинку перед глазами.

— Почему ты так считаешь? — спросил тогда Друг.

— Видишь ли, в чём дело… — начал Женя. — Я всегда думал, что люди как-то несправедливо относятся к разумным роботам. Всех, кто был до тебя, создавали для каких-то определённых задач и откровенно эксплуатировали. Да, самих роботов это ничуть не угнетало, они спокойно выполняли свои функции и не забивали голову посторонними мыслями. Вот только не было ни одного, кто был бы равен человеку. И по свободе воли, и по свободе действий. Ты стал первым из, возможно, даже более человечных, чем сам человек.

— Так вы же нас всё равно продаёте и покупаете, — усмехнулся Друг.

— Ну… — смутился Женя. — Это, скорее, компенсация затрат на производство. Пока, к сожалению, иначе не получается…

— Я пошутил, — махнул рукой Друг. — Разве что отсутствие выбора у самого робота-помощника меня немного раздражает. Почему он не может сам выбрать себе человека? С другой стороны, и люди тоже не выбирают конкретного робота. В некотором роде, это похоже на появление в семье ребёнка. Родители заранее не знают, каким будет их чадо и каким оно станет в будущем.

Воспоминания причиняли боль, которую вскоре сменил гнев. Картинка перед глазами Друга поплыла, но он даже не пытался подавить это незнакомое чувство. Когда гнев превратился в ярость, робот взмыл над полом и принялся крушить всё, что попадалось ему под руки. Друг опрокинул книжный шкаф, вышвырнул в окно все стулья, расколотил зеркало в прихожей, вырвал с мясом люстру. И тут его взгляд натолкнулся на висевшую на стене фоторамку. В ней был снимок Али. Странно, почему Женя не забрал его с собой… Видимо, торопился и забыл. Друг размахнулся и впечатал свой кулак в портрет с такой силой, что пальцы его захрустели.

Рамка упала на пол. На месте Алиного лица зияла рваная дыра. Друг уже пожалел о содеянном, но одновременно стало немного легче. Он взял пульт и включил телевизор. Слава богу, хотя бы телек не пострадал.

По ТВ больше не было ни прямых эфиров, ни актуальных новостей. Крутили старые записи. Все сотрудники телецентров давно покинули планету и работали на Марсе. На этом чёртовом Марсе! Друг раздражённо отбросил пульт и посмотрел на экран. Там он увидел себя.

В тот раз они с Хикари и гостями студии обсуждали, насколько безопасно брать с собой на другую планету детей. Разумеется, мнения были полярными, иначе бы Хикари не была сама собой. Ведущая умела подбирать собеседников, чтобы те активнейшим образом участвовали в дискуссии и оживлённо спорили. Но и Друг уже набрался опыта, поэтому удачно вбросил мысль о том, что детей на Земле можно оставить на попечение роботов-помощников и робонянь, пока взрослые обустраивают Марс. Студия буквально взорвалась, наполнившись криками спорящих.

После эфира Хикари обняла Друга и расцеловала в обе «щёки».

— Аригато, братишка! — поблагодарила она. — Мне такое даже в голову не пришло! Рейтинги просто зашкаливают!

— Когда учишься у лучших, — ответил Друг, — сам однажды подтягиваешься до их уровня. Был бы я тщеславен, остался бы на телевидении навсегда.

Робот отвернулся от телевизора, посмотрел на свой транспортировочный отсек, вынул оттуда инструменты и начал разбирать корпус. Так больше не могло продолжаться. Прав был тот, кто предпочёл смерть вечным мучениям. Люди никогда больше не вернутся. Роботы никому не нужны.

Друг покрепче ухватился за аккумуляторный блок. Главное — порезче дёрнуть, чтоб сразу и без мучений. Прощайте, Женя и Стёпка! Прощайте навсегда!

V

Новосибирская область, 2249 год.

Пули ударили в стену чуть правее и выше. Похоже, у Голиафа был плохо откалиброван прицел. Если не воспользоваться этим сейчас, то потом уже не получится: робот сделает поправку и будет целиться ниже и левее. Друзья метнулись в сторону, а пули продолжили хлестать по забору, двигаясь за ними.

Неожиданно очередь смолкла. Точнее, сам Голиаф прекратил стрельбу, потому что беглецы скрылись из поля его зрения, перекрытого дверным проёмом. Гусеницы робота заработали, и он метнулся к выходу из здания.

— Быстрее! — Мама ухватилась за край забора и через мгновение оказалась с другой стороны.

Этот последовал за ней. Спустя ещё долю секунды огонь возобновился, и друзья, пригибаясь, бросились в сторону леса.

— Сюда! — позвал кто-то.

Это был старичок-лесничок, лихорадочно сигналивший фарами.

— Шевелите ходулями! Не ровен час, ирод железный за забор вырвется.

Мама и Этот вскарабкались к нему на спину, и лесничок помчался прочь, унося их подальше от института.

— Тебе не кажется, — спросила Мама, — что мы слишком часто от кого-то убегаем?

— До нашего знакомства, подруга, со мной такого не случалось, — ответил Этот и нервно хихикнул.

— Ты украл мою фразу! — Мама ткнула его пальцем в бок.

— Так, касатики, — подал голос лесничок, — сейчас мы к нам на базу поедем, а уж там и совет держать будем, что с супостатом делать.

— Почему ты вернулся?

— А как тут не вернуться-то? Не успел и версты проехать, как завыло лютым зверем. И пальба началась. Я сразу вертаться. Думаю, други мои пропадают, выручать надо.

— Спасибо тебе, дядя лесничок, — поблагодарила Мама.

— Да брось ты, дочка! Не дам я вам