Янтарная гавань - Виолетта Орлова

– Килькина башка! – непонятно выругался мужчина, но все-таки отошел от Артура подальше. – Какой строптивый! – с досадой добавил он.

– Так ведь они все такие, народец этот вспыльчивый и шальной.

– По-моему, вы ошиблись! – воскликнул Артур. – О чем вообще идет речь?

– Закрой пасть, пока не выбили зубы, – прошипел мужчина. – Требушник, как ты понял, что это он?

– Очень просто, – посмеиваясь, ответил инспектор. – Посмотри на его смазливую физиономию. Такие только у них и бывают. Кожа смуглая, нос в нитку, глазищи большие и как гневно сверкают, ты посмотри, волосы – точно у дорогого породистого коня. Таких у нас не встретишь!

– Наши девки бы такого с потрохами съели, – сально улыбаясь, вторил ему приятель. Артур густо покраснел; губы его дрожали от еле сдерживаемого гнева. Этот фривольный разговор касательно его персоны выводил гордого юношу из себя. Даниел, словно почувствовав настроение приятеля, коснулся пальцами его руки, желая успокоить. Он не хотел, чтобы друг по своей вспыльчивости натворил дел.

– Мне не нравится, как он на меня смотрит, – вдруг недовольно заявил незнакомец.

– Остынь, Мерин, как он еще будет на тебя смотреть, когда ты только что вытер о его лицо свои грязные ручищи!

– Подумаешь, какое дело! У нас на корабле и не такое могут сделать; по шее надают только за одну физиономию!

– Вот и не надо свои варварские обычаи переносить на сушу. Давай уже, рассказывай по существу, что время терять.

– Ты прав, нам нужно срочно обтяпать это дело, пока не прознали остальные. Объяснимся.

Мужчина одним движением перевернул какую-то деревянную бочку, с удобством разместившись на ней, как на стуле. Борода его свисала до самого пола, а кончик ее покоился на полу, будто нарочито указывая на какой-то неизвестный остров на карте.

– Слушайте сюда. Нам нужно, чтобы вы оказали нам некую услугу… Ваша свобода и благополучие будут напрямую зависеть от ее успешной реализации. Несколько дней назад к нашим берегам пристала лодка… Ночью во тьме кромешной вдруг слышим удар о камни. Гулкий такой удар. Мы и увидели эту хлипкую лодчонку, жалкую, без паруса. В ней лежал один несчастный. На его теле виднелись следы страшных ран, но он умудрился остаться в живых. Впрочем, думаю, это ненадолго. Он совсем плох. Мы, конечно, попытались оказать моряку достойную помощь, но, как по мне, вряд ли он пойдет на поправку.

– На том свете поправится! – гаркнул инспектор и тут же захохотал своей грубой шутке, откинув назад лысую голову.

– Бедняга, кажется, все хочет передать послание… Но говорит он на странном языке – помеси нашего и еще какого-то наречия.

– Не какого-то, а вон ихнего, – Лещ кивнул головой в сторону Артура.

– Важно то, что мы ничего не понимаем. Вдруг это его последняя воля, а мы даже не сможем ее выполнить? Бедняга так и пропадет ни за что ни про что? Поэтому услуга с вашей стороны будет нехитрой и несложной: надо лишь перевести его слова на нормальный человеческий язык, вот и все. Потом мы сразу же вас отпустим и вознаградим. Бочку икры в придачу – согласитесь, неплохо?

– Что за чушь? – холодно произнес Артур, с явной неприязнью взирая на тюремщиков.

Мужчины переглянулись.

– Ведь это тебе ничего не стоит. И потом, вдруг это какой-нибудь твой дальний родственник или друг? Неужели ты не захотел бы узнать его последнюю волю? Кажется, все армуты очень дружны между собой, разве нет?

– Не знаю, что вы там себе вообразили, но я никакой не армут! – тихим голосом, дрожащим от едва прикрытой ярости, проговорил юноша.

– А кто же? – с явным недоумением спросил инспектор. На его лице появилась тень беспокойства. – Нам доложили, что вчера в Гераклион прилетели чужеземцы, один из них является армутом…

– Нет среди нас армутов, вы ошиблись!

– Разве Кирим не армут? – наивно прошептал Даниел, и хоть Артур и успел пихнуть в бок приятеля, мужчины все услышали.

– Так это не ты! – задумчиво протянул инспектор. – Очень странно, а внешность у тебя такая… Словно ты армут и есть. Как же я мог так ошибиться?

– Глупец! – сплюнул Мерин прямо на пол. – Смазливая, значит, у него физиономия? В гробу я видел его физиономию! Как плохо!

– Да-с, дело усложнилось… – озабоченно промямлил инспектор, недовольно покосившись на Артура, словно тот и вправду был виноват в том, что не являлся армутом.

– Вдруг того уже перехватили, а мы с этими карасями возимся? Что будем делать теперь?

– Отпустим, что же еще. Пусть плывут восвояси.

– Жаль, я думал, отыскали мы переводчиков. Когда там рыжий сморчок отправляется в путь на своей посудине? Он уже подлатал ее?

– Завтра, завтра. И вся наша команда в придачу. Ненавижу эту скотину рыжую! Он и армутика больного с собой прихватить хочет… А нам переводчик нужен позарез!

– А куда плывет корабль? – заинтересованно проговорил Даниел, которого очень уж увлекала данная тема.

– Куда-куда. На остров лобызаний. «Черепаха», если по-официальному.

– Если возьмете нас на борт, то достанем вам переводчика, – вдруг громко сказал Артур, глядя Мерину прямо в глаза.

Глава 16 Иными языками и иными устами буду говорить

Был приятный погожий день. Море в гавани было грязновато-зеленым, а вдали – нежно-бирюзовым. Пахло смоленым канатом, гарью, по́том моряков, копченой рыбой, водорослями; гремели якоря, какая-то чернь беспорядочно лезла на палубы кораблей, подобно саранче, матросы грязно ругались друг на друга и на пассажиров, одни суда разгружались, другие, напротив, загружались, повсюду сновали ошалелые рабочие в грязных дырявых тельняшках, подметая своими бородами рыжий берег – везде была какая-то возня, шум и гам. Вход в гераклионский порт защищал насыпной мол, где размещались причалы. Поистине, если сам город казался мертвым, даже немного отсталым и архаичным, то здесь, в этом гигантском по своим размерам порту и было сосредоточие всей жизни. Отсюда во все стороны расходились жизненно важные импульсы, порт был подобен сердцу, качающему кровь.

Огромный широкий канал соединял торговую гавань с морем, и он как бы являлся дорогой, по которой каждый день сотни мелких лодчонок отправлялись в свой дальний путь. Это был своеобразный Большой конный тракт, только созданный исключительно для нужд гераклионцев. В случае какой-либо опасности канал ограждали железными цепями. Здесь имелись китобойные и торговые суда, рыбацкие лодки и, конечно, военные корабли.

Люди, по долгу службы принадлежавшие огромной конгломерации порта, являлись даже и не совсем гераклионцами. Они словно относились к отдельному народу, который жил среди доков, питался только что привезенной рыбой и существовал исключительно за счет