Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

— Тогда не будем откладывать дело в долгий ящик. Завтра утром съездим в Добрятино в гости к Петру Петровичу. Посидим с ним немного, Таня его отвлечёт, а мы вдвоём сходим на кладбище и всё выясним.

Лукиан тяжело вздохнул и принялся ворчать, что нет смысла торопиться и, вообще, решительно не следует лезть в эту плохую историю.

— Возражения не принимаются, — коротко рубанул я. — Если мою ученицу убили, я должен знать, кто это сделал. И применить карательные меры самого решительного характера.

— Мне не нравится, как пахнет эта смерть, — буркнул монах, — но если ты настаиваешь, я помогу. Только поедем сейчас — смотреть на могилу нужно ночью, в темноте лучше видно тень магии.

* * *

Половину пути в Добрятино мы молчали, каждый думая о своём. Но за Архангелом Лукиан вдруг обернулся ко мне и спросил:

— Марья тебе ещё не говорила? С тобой думает на Алеутщину ехать. Считает, нечего ей тут делать, если ты уезжаешь. Заодно хочет Америку на старости лет посмотреть, — монах покачал головой. — Ты уж будь добр, не возражай ей. Пусть едет, раз решила.

— А вы, отец Лукиан? Не хотите со мной?

— Уж извини, отрок, но я даже в Муром из Злобино не езжу. Что я там не видел? Уж поверь, я за жизнь такого насмотрелся, что меня удивить нечем. Да и стар я для таких поездок: от холода суставы ломит, на кораблях от качки мутит. Тем более меня Хозяйка не отпустит: другого некроманта смотреть за Россией нет. А ещё за моими разбойниками пригляд нужен. Едва ослабишь вожжи, так они распоясаются! И беглых к тебе отсылать надо, тоже следить требуется.

— Может, тогда присмотрите и за моей усадьбой с заводами?

— Чего же не присмотреть, — монах усмехнулся. — Дело нехитрое. Опричников только оставь пару десятков для солидности, а об остальном я позабочусь.

С заводов я собирался вывезти большую часть оборудования и людей, оставив самый минимум, чтобы неспешно делать оставшиеся заказы. Что телеграфы, что вагоны с локомотивами уже не требовались в массовом количестве, так что можно справиться минимальными силами. А на Алеутщине понадобятся все ресурсы, чтобы сделать рывок.

В усадьбе Добрятниковых светились окна на первом этаже, похоже, в гостиной. Отчего казалось, что жизнь в особняке еле теплится. Эх, где те времена, когда здесь было шумно и от рыжих девиц невозможно было спрятаться!

Впрочем, слуги у Добрятникова не отлынивали и следили за хозяйством. Едва наш экипаж остановился у крыльца, из дома выскочил парень в ливрее с фонарём в руках.

— Добрый вечер! — он поклонился и обратился к монаху. — Отец Лукиан, рад видеть вас в Добрятино! Пётр Петрович ещё не ложился и с радостью примет вас. Разрешите, я провожу!

Подняв фонарь повыше, он разглядел моё лицо и замер на месте.

— Ваше сиятельство⁈

Я кивнул, и парень расплылся в улыбке.

— Ваше сиятельство! Простите, не признал сразу. Столько лет прошло, я же вас видел, когда мальцом был. Ах, как Пётр Петрович обрадуется! Он вас часто поминает, говорит, что вы единственный светоч разума в нашем тёмном царстве невежества.

Мы вошли в дом, и слуга провёл нас в гостиную. Добрятников не ждал гостей и сидел за столом, сосредоточенно раскладывая какой-то сложный пасьянс. Лысину прикрывала расшитая цветами ермолка, на кончике носа держались круглые очки, а рукава шелкового халата были закатаны до локтей. Он постарел, рыжие усы поседели, но выглядел бодро.

— Сейчас, Прохор, закончу, и неси простоквашу, — выкладывая очередную карту, протянул он. — Выпью — и на боковую.

— Кхм, — я тихонько кашлянул в кулак.

— Что?

Добрятников обернулся и несколько раз моргнул, вглядываясь в наши лица. Дрожащей рукой он поправил очки и медленно поднялся.

— Константин Платонович⁈

— Это я, Пётр Петрович.

— Дорогой мой! — он бросился ко мне и трижды расцеловал. — А я уж и не чаял дождаться вашего возвращения! Танечка! — он по-отечески поцеловал её в лоб. — Как хорошо, что вы ко мне заехали! Вы наверняка ужинали, да? Но уж чаем я вас напою! Прохор! Неси самовар, да что есть к чаю, всё тащи! Садитесь, мои дорогие! Господи, радость-то какая!

Пока несли самовар, Добрятников рассказывал о своём житье.

— Один живу, как видите. Дочки зовут к ним переехать, внуков нянчить. Но я пока не хочу. Как семейное гнездо брошу? Да и честно скажу — не скучаю. Я, Константин Платонович, оздоровительными упражнениями занимаюсь. Гимнастические экзерсисы, режим, обливания ледяной водой круглый год. И простоквашу три раза в день обязательно. Чувствую себя даже лучше, чем в молодости. Ясность мысли невообразимая! Нет, это совершенно неважно, глупости мои старческие. Где вы столько лет пропадали?

Под чай и крыжовенное варенье я рассказал историю о пирамиде и украденном ею времени. Не упоминая Павших и некоторые детали. Добрятников внимательно слушал, интересовался подробностями и восхищённо цокал языком.

— Поразительно! Никогда бы не поверил, если бы кто другой рассказал. Будь я помоложе, сам бы поехал посмотреть на пирамиды и разгадать их тайну.

Но Добрятников не только оказался благодарным слушателем, но и отлично чувствовал момент.

— Спасибо, что не забыли старика, — он похлопал меня по руке, — уважили визитом. Вы, наверное, хотите на могилу Саши сходить? Идите, я же вижу, что вам надо. А мне как раз время заняться своей простоквашей. Прохор! Покажи дорогу, да фонарём посвети!

* * *

Родовое кладбище Добрятниковых было ухоженным и тихим местом. Даже ночью оно не казалось жутким, напоминая, скорее, маленький садик. Лукиан отобрал фонарь у Прохора и велел ему возвращаться в дом.

— Солнце мёртвых в зените, — Лукиан взглянул на Луну и поставил фонарь за надгробие. — Очень хорошо! Встаньте там, — указал он нам с Таней место справа от могилы. — Ничего не говорите, только смотрите.

Некромантом я уже не был и ничего сделать не мог. Зато отлично видел, что делает монах.

Вскрывать могилу не пришлось. Лукиан взмахнул ладонью, и земля стала будто прозрачной. В глубине угадывалось тело Саши, превратившееся в размытый сгусток эфира. Я чувствовал через Лукиана, что она ушла спокойно, без мучений. Чёрный песок, что я ей отсыпал, вытолкнул душу, не давая превратиться в заложного мертвеца и даря покой. Жаль, что я только так смог помочь бедной Сашке.

— Смотри, отрок. Видишь?

Лукиан указал