Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

Был и другой аргумент за немедленный отъезд: требовалось разобраться с собственной магией. Укротить поток эфира, полученный от крови Сета, и научиться с ним работать без мучительных переключений. И пока этого не случится, хорошо бы поостеречься носителей Талантов.

В любом случае, даже уехав, я и не думал прощать императрице должок. И собирался рано или поздно его взыскать с процентами. А пока применю стратегическое отступление на заранее оборудованные позиции.

* * *

Первым, кого я встретил в сонном особняке, был Мурзилка. Вчера, едва оказавшись в усадьбе, хитрец заволновался и решил резко выздороветь. Разорвал бинты и, ни капельки не хромая, убыл на инспекцию кухни. Слопав, наверное, весь запас сметаны, он убежал во двор. Весь вечер через окно в спальне до меня доносились далёкие мявы и шипение — Мурзилка приводил к покорности местную кошачью братию.

Умаявшись за ночь, он развалился на диване в гостиной и дрых кверху пузом. Услышав шаги, он открыл один глаз и лениво посмотрел на меня. Довольно мурлыкнул и снова заснул, вытянув лапы. Я почесал его за ухом и пошёл в столовую.

Настасья Филипповна помнила, что я встаю рано, и на столе меня уже ждал «лёгкий» завтрак. Стопка горячих блинов, вазочки с вареньем, икра в хрустальной икорнице, тонко нарезанная ветчина, румяные пирожки, ватрушки, расстегаи с рыбой, и всякая другая закуска. В центре стола стоял начищенный до блеска самовар, а вокруг него хороводом выстроились чайные чашки.

Ключница принялась хлопотать вокруг меня, будто наседка над цыплёнком, но я не возражал. Видно же, что она искренне рада моему приезду, будто бабушка родному внуку.

— Кушай, Костенька, вот ещё блиночков давай тебе подложу.

Я всё-таки уговорил её сесть со мной за стол и составить компанию. Она налила себе чаю, отщипнула от ватрушки, но было видно, что ей очень хочется со мной поговорить. Стоило немного подтолкнуть, и она стала рассказывать о жизни усадьбы в моё отсутствие. Но я заметил, что ключница аккуратно обходит нерадостные моменты, чтобы не омрачать мне завтрак. За это я был ей особенно благодарен — успею ещё узнать о потерях, никуда не денусь.

— Как хорошо, что ты вернулся, Костенька. Без тебя дом совсем пустой казался.

— А Марья Алексевна и отец Лукиан?

— Ой, да что с них взять! — Настасья Филипповна махнула рукой. — То поругаются, как две собаки, то помирятся и сидят чаи гоняют, о своём, мажьем толкуют. Но дня не пройдёт, снова поцапаются и потом неделю не разговаривают. Как дети, ей-богу!

— А что у Добрятниковых? Как там Пётр Петрович?

— Сдал он в последнее время. Дочерей всех замуж выдал, хорошие партии сумел подобрать. А как жена позапрошлой зимой умерла, он один и остался. Скучно ему, так он частенько к нам заезжает. С Лукианом под рябиновку беседы ведут по хфилософии. Ты кушай, кушай, Костенька, не отвлекайся на мою болтовню.

Уже под конец завтрака Настасья Филипповна всплеснула руками.

— Чуть не забыла! Знакомый ваш, Бестужев, канцлер бывший. Лет семь назад преставился, — ключница перекрестилась, — и завещал вам свою винотеку. Ажно двадцать вагонов бутылей разных привезли!

Новость о кончине Бестужева слегка опечалила. Мы не были близки с хитрым стариком, но с ним ушла целая эпоха царствования Елизаветы и дворцовых переворотов.

— Так вот бутылями этими, — продолжила Настасья Филипповна, — весь винный погреб забит, даже пройти невозможно. Лукиан их не пьёт, он наливки любит. Я тоже ничего в этих винах не понимаю. Вы намекните Дмитрию Ивановичу, чтобы он чуток места освободил. А то свежую рябиновку хранить будет негде.

— Намекну, — я рассмеялся, — будет у вас пустой погреб. Кстати, вы не знаете, где он? Я его со вчерашнего вечера не видел.

— Так во дворе вместе с Диегой и этим, с замотанным лицом. С вечера ещё сидят втроём, вроде как молчат, только переглядываются.

— Вот и отлично, как раз собирался поговорить с ними всеми.

* * *

Компанию мертвецов я нашёл возле амбара. Они сидели рядком на лавочке, но не молчали, как подумала Настасья Филипповна. А очень тихо, почти не разжимая губ, разговаривали. Стоило мне приблизиться, как они дружно прекратили беседу и встали, приветствуя меня.

— Доброе утро, судари и сударыня. Чего сидим, кого ждём?

— Доброе, Константин Платонович. Вас мы и ждали, — Киж нацепил озабоченное выражение лица. — Я взял на себя смелость забрать в свои руки руководство нашей, так сказать, мёртвой бандой.

Диего усмехнулась, но перебивать «начальника» не стала.

— Чтобы скоординировать охрану, дежурство и прочие вещи, — продолжал Киж. — И у нас возникла небольшая проблема, Константин Платонович. Наш друг Абеги, — он кивнул на мёртвого туарега, — не может никому открывать лицо. Таково его посмертное условие, с которым он согласился быть телохранителем Татьяны Алексеевны. И в то же время его нужно во что-то переодеть, а то с тагельмустом на голове он будет как белая ворона среди нас. Вот мы и сидим, ломаем голову, что делать. Может, вы что-нибудь подскажете?

— Ещё как подскажу, — я улыбнулся. — Есть у меня один фокус, как раз для такого случая. Сходите в дом и найдите в багаже маску Бауты. И захвати этот, — я щёлкнул пальцами, — плащ такой, с капюшоном.

— Епанчу?

— Точно, её самую.

Пока Киж с Диего ходили в особняк, я немного поговорил с туарегом. Точнее, попытался подобрать слова на его языке. Неожиданно Абеги ответил на ломанном русском.

— Я уже изучать твой язык, влядыка. Буду всё понимайть, чтобы делать работа.

— Очень хорошо. И ещё тебе надо сменить имя. Скажем, будешь Аким Иванович.

Туарег пожал плечами.

— Имя не есть важно, честь главный!

Когда принесли маску и епанчу, я велел туарегу надеть их. Он ненадолго зашёл в амбар, чтобы мы даже случайно не увидели его лица, и вышел уже облачённый, будто участник карнавала.

— С тагельмустом проще было, — хмыкнул Киж, — с маской ещё заметнее вышло.

— Погоди, сейчас всё будет.

Я вытащил small wand и нарисовал на маске нехитрую связку из ментальной магии. Эфирный узор вспыхнул, погас, и вместо Бауты возникло моё собственное лицо.

— Константин Платонович, — возмутился Киж, — зачем вы его сделали моей копией?

— Не твоей, а мо… — Диего закашлялась и